Возвращение

– Это первое свидетельство того, кто побывал в утробе Тени и сумел немыслимым образом вернуться назад. А прежде я даже не знал, удалось ли мне изменить участь бедолаг, которые попадают туда. Хотя кентрон всегда безусловно исполнял все мои приказы.

– А что ты ему приказал? И когда?

Параклея и даже Саня к нам уже подтянулись, почуяв что-то интересное. Властитель начал говорить, не отрывая от меня взволнованного взгляда:

– Это произошло в ту самую ночь, тысячу лет назад, когда Орлик был разбужен на Сонной горе и поспешил проникнуть во дворец, чтобы разузнать о тебе, Дея. Меня мучило предчувствие беды, хотя никаких подтверждений или предупреждений я прежде не получал. Но в ту ночь один молодой придворный постучал в мою дверь, чтобы признаться мне, что по твоему следу пущена Смертная Тень. Я немедленно бросился в твою комнату. Не найдя тебя там, поднял всех на ноги и отправил на твои поиски. Но время шло, и отчаяние все больше овладевало мной. Я вспомнил, какой ужас всегда внушали тебе Тени, вообразил, что именно такая участь и настигнет тебя, и от горя едва не лишился разума. Я схватил кентрон, собираясь отдать ему повеление. Остановить с его помощью Тень я не мог – кентрон бесполезно просить о спасении отдельно взятого человека, принцип его действия иной. Тогда я повелел, чтобы отныне любой, кто будет проглочен Тенью, оказывался там, где мечтал бы находиться больше всего на свете. Мир, созданный, как проекция его воспоминаний, с того момента начинал жить, развиваться, существовать совершенно автономно, но лишь пока человек оставался в нем. Так что Кречет Орлика в самом деле существует наравне с тысячью других неведомых нам миров, и он сумеет вернуться в него. Конечно, тем повелением я как никогда приблизил кентрон – и весь Нутряной мир – к его закату. И все же это одно из моих деяний, которого мне нечего стыдиться. Разве что стоило сделать это намного раньше, прежде чем миллионы несчастных ушли в небытие…

– Ты допросил того юношу, который принес тебе известие о маме? – спросила Клея.

Властитель покачал головой:

– Тогда мне было не до него. А когда я вспомнил о нем, выяснилось, что после той ночи его никто не видел. Те, чьи злодеяния он не пожелал покрывать, нашли способ расправиться с ним. Долгое время я пытался вычислить тайного врага, но безуспешно. А потом Орлик вновь вернулся и исполнил то, что не удалось мне: наказал предателей.

Я прикинула, не подходящий ли сейчас момент, чтобы рассказать Гамелеху об еще одном предателе: о химике господине Багае. Но тут же отказалась от этой мысли, припомнив, что он все же родственник Вилли, так что тут на эмоциях действовать не стоит. А еще я подумала о судьбах сотен переметков, заброшенных Багаем и его помощниками в разные селения, ничего не подозревающих о том, кем или, скорее, чем они являлись. Стоило ли привлекать внимание к их судьбам? И я промолчала.

Пока думала, Властитель заговорил с Сашкой, который уже вполне восстановился и мог шевелить лицевыми мышцами, не истекая при этом кровью. Дятлов непривычно тихим голосом рассказывал ему о своем путешествии в Шемеш и не только, о помощи старейшины Владдуха и о более чем странной реакции Баала на вроде как безобидные слова. Я же вдруг поняла, что мне необходимо выйти хоть ненадолго на воздух. И воспользовалась тем, что Клея заговорила с Теомом, – выскользнула за дверь.

Один из ашерцев любезно распахнул передо мной тяжелые двери замка, я вышла наружу, жадно втянула в легкие вечернюю свежесть, огляделась по сторонам. Уже вечерело, всадники и люди из Городов разложили костры прямо на черных камнях, выстилающих двор, и уже получили из огня достаточно всего, чтобы как-то оживить это мрачное место яркими ковриками, скамейками, скатерками, ну и подносами с разнообразной едой конечно же. А потом я услышала песню и замерла на месте, прикрыв глаза и не желая шевелиться.

Пели всадники, рассевшись вокруг костров. Их слушали и жители Городов, и ашерцы, и варганы из тех, которые вынуждены были служить королю Баалу. Некоторые голоса звучали робко, словно только испытывали свои силы и делали первые попытки вплестись в узор песни. Древний утраченный дар возвращался к народу всадников.

Через некоторое время я все же направилась к ближайшему костру, от которого доносилось пение. Надеялась, оставаясь незамеченной, поискать глазами знакомые лица, ведь когда еще представится такой случай. И вдруг споткнулась на ровном месте от радости, увидев того, кого и не надеялась уже встретить живым.

Он сидел немного в сторонке, на брикете дров для растопки костра. Отвернулся от поющих всадников, обхватил себя руками за плечи и как-то болезненно подался вперед. Кажется, это был единственный всадник, не разделявший общего радостного оживления.

– Егорка! – ахнула я, в спешке преодолела расстояние между нами. – Ты живой? Как же я рада!

Он поднял на меня глаза и молча начал разглядывать с головы до пят, словно не до конца припоминал, кто я такая.

– Ты как вообще? – заволновалась я. – Пытал тебя этот гад, да? Нужна помощь?