Возвращение Арахны

Однако самых серьёзных результатов нам удалось достичь в закаливании. Наши родители так на полном серьёзе и заявили, словно сговорились, когда мы с Ал Голом синхронное воспаление лёгких заработали. Но на этом специальную подготовку пришлось прекратить. Остаток зимы мы дружно проболели, а потом, весной, нужно было в школе пропущенное навёрстывать. А перед самыми летними каникулами «обстоятельства нанесли нашим планам ещё один сокрушительный удар». Это дед Григорий в письме так слово в слово и написал. Оказывается, его напарник по работе на конюшне серьёзно заболел, и деду отправиться с нами в плавание не осталось никакой возможности. О том же, чтобы отпустить нас одних, я уже говорил, и речи быть не могло. Тем более, мать с отцом в длительную командировку должны были убыть. А это значит, что мне (ох, уже в который раз) предстояло в пионерский лагерь на целых две смены отправиться. И тут нас снова дед спас! Он предложил, раз уж по Волге сплавиться не получается, нам с Алёшкой на всё лето к нему в деревню приехать. Даже обещал научить нас на лошадях верхами скакать, как это настоящие казаки делают. Так мы чуть-чуть прямо с плота на коней не пересели. Но, как известно, чуть-чуть не считается, потому что разнесчастный Алголище по математике переэкзаменовку схлопотал. Естественно, что родители его ни в какую деревню не отпустили. Пусть, мол, дома сидит и задачки, как белка орешки, всё лето щёлкает. И пришлось мне одному к деду ехать и одному в этом шалаше сидеть. И с инопланетянами придётся идти одному знакомиться…»

Костя очнулся, недоумённо покрутил головой, потёр лоб:

– Что это такое было? Может, инопланетяне мои мысли считывали? Говорят, они ещё и не такое могут…

Смеркалось. С пруда тянуло сыростью. Косте стало зябко и неуютно. Он выбрался из своего укромного уголка. Дед, наверно, уже вернулся с работы, но, зная его характер, Костя не собирался сам напоминать об обещании. Будешь приставать, ещё передумает!

– Миражи, галлюцинации… – вспомнил мальчик.

От бабушки он не раз слышал байки о странных случаях, которые с ней происходили.

В молодости баба Валя жила в небольшом шахтёрском городке в Сибири. До настоящей тайги было километров десять-пятнадцать. Ходили туда по грибы, по ягоды пешком по шпалам старой узкоколейки. И вот однажды, пойдя за ягодами, она заблудилась. Долго пробиралась сквозь чащобу, пока не вышла на поляну.

А там – бревенчата избушка, а на пороге-то сидит человек и кричит заунывным голосом: «Не ходи-и-и сюда! Не ходи-и-и сюда!» – вспомнил Костя её напевный говор.

Как выбралась из той чащи, бабуля даже не помнила. Но оказалась совсем в другой стороне, километров за двадцать от города.

А в другой раз она видела в лесу старуху с длинными распущенными седыми космами. Карга, перегнувшись в поясе так, что волосы закрывали ей все лицо, молча крутилась на одном месте, как юла.

– Вот страху-то натерпелась! – вспоминала баба Валя.

– Вот это галлюцинации так галлюцинации! – с гордостью подумал мальчуган. – Знай наших!

Он вспомнил и другую семейную историю. Отец как-то рассказывал, что они с матерью, когда прошлым летом отдыхали в деревне, однажды поздним вечером обратили внимание на появившуюся на небе луну. Да только взошла-то она совсем не в том месте, где положено. Удивились, конечно! А луна вдруг ни с того ни с сего начала увеличиваться, как будто приближаться к ним, и скоро превратилась в громадный багровый шар на четверть неба. Ну всё, подумали, сейчас столкнётся с Землёй – и конец света. Но спустя некоторое время шар стал понемножку бледнеть и вскоре совсем растаял. Только в небе долго ещё оставались три яркие точки. А потом и они исчезли.

– Вот это и был, наверное, мираж! – решил Костя.

Погружённый в свои мысли, мальчик и не заметил, как добрёл до дома. И вовремя! Баба Валя уже накрыла на стол. После ужина дед Григорий встал и направился в чулан. Костя сразу оживился и проскользнул вслед за ним вовнутрь. Чего только там не было!

Сундук со старыми книгами, инструмент, сбруя… Словом, уйма всякой любопытной всячины! Казалось, всего и не упомнить, но дед всегда безошибочно находил то, что ему было нужно. Вот и на этот раз он вышел с мешком, сшитым из нескольких слоев плотной бумаги, мотком бечёвки, пучком мочала и ещё кое-какой мелочёвкой.

Распустив мешок по шву, дед свернул из получившегося многослойного листа большой куль и прошёлся по стыку сапожной дратвой. Со стороны горловины он вшил кольцо из сыромятной кожи и в трёх местах прикрепил к нему по куску шнура, привязав к другим, свободным концам хвостик мотка бечёвки. С противоположной, острой части куля дед пристроил длиннющий мочальный хвост.

Оказывается, змей деда Григория был совсем не таким, каким представлял его Костя. Он раньше видел только плоского змея, сделанного из полосок шпона и оклеенного калькой или папиросной бумагой. Этот же змей был похож на фунтик, в который насыпают конфеты или семечки, но намного большей величины. Целый фунтище! С тем, другим змеем их роднил только пышный мочальный хвост.