Возвращение блудного папы

А потом она шагнула ко мне, обвила руками мою шею, прижалась губами к моим губам… Я все еще пытался сопротивляться. Держал губы сжатыми. А руки по швам. Чувствуя себя дебилом…

— Да ты не умеешь целоваться! — выпалила Мышка.

Еще одна провокация… Хотя куда уж еще!

Она касалась меня голой грудью. Я ощущал ее маленькие твердые соски. Ее теплые ладошки были на моей шее…

А младшенький уже упирался ей в живот. И она это, конечно, чувствовала.

И сделала то, чего я от нее вообще не ожидал. Опустила руку вниз и положила ее на мой член.

— Мышка! — прохрипел я.

— Не вздумай врать, что ты меня не хочешь! — торжествующе произнесла она.

— Мышка, уйди, пожалуйста!

Я уже не владел собой. Я же не железный, в конце концов!

Она обхватила своими мягкими нежными губами мою нижнюю губу, а рукой сжала младшенького…

В этот момент мне и вышибло пробки. Я перегорел.

Все лето я от нее бегал. Но она меня догнала.

— Я завтра уеду, — еще пытался повторять я. — У нас ничего не может быть. Я не могу себя никем и ничем связывать. У меня опасная профессия…

Но я уже не верил, что она меня услышит. Я сам себя не слышал.

Мышка еще теснее прижималась ко мне. И очень скоро мои руки оказались на ее упругой попе. А мой рот впился в ее податливые губы, ощутив сладкий и неповторимый вкус лесной ежевики…

Я отнес ее на кровать, уложил на подушки, застыл на мгновение…

— Иди сюда, — прошептала она. — Я так хочу тебя!

— Мы оба об этом пожалеем, — вырвалось у меня.

Но остановиться в тот момент было практически невозможно…

Я целовал хрупкую шейку Мышки, подбирался к ее груди, ласкал ее губами, не касаясь сосков. Когда я все-таки коснулся маленького, восхитительно твердого сосочка губами, Мышка перестала дышать.

А потом с ее губ сорвался то ли вздох, то ли стон, и ее начала бить мелкая дрожь. Я продолжал ласкать ее грудь, она дрожала все сильнее…

— Тебе холодно? — прошептал я.

— Мне… нет. Да. Холодно. И жарко. И… иди сюда. Обними меня.

Я выполнил ее просьбу. Лег рядом, положив руку ей под голову.

В тот момент мне показалось, что я все-таки могу остановиться.

— Может, ты останешься спать здесь, а я пойду вниз, на диван? — собрав всю волю в кулак, произнес я.

— Ты дурак, — выпалила Мышка.

И снова положила ладонь на младшенького. И прижалась ко мне, горячая, хрупкая, стройная…. невыносимо желанная.

В тот момент я понял: вот теперь окончательно все.

Мы начали яростно обниматься и целоваться так жадно, как будто мечтали об этом целую вечность. Я умирал от желания целовать ее всю, хотел чувствовать на губах ее вкус. Я опускался все ниже и ниже, но в последний момент Мышка стыдливо свела коленки…

— Это не больно, — прошептал я.

— Я знаю, просто…

— Что?

— Ничего.

Она расслабилась. Я развел ее ноги в стороны и легко провел языком по нежной плоти. Постепенно я усиливал давление, пробираясь глубже в складочки. Мышка неожиданно всхлипнула.

— Что-то не так?

— Не останавливайся!

— Как скажешь…

Мышка завелась с полоборота. Перестала сдерживаться, начала стонать и царапать мои плечи. Я чувствовал: еще немного, и будет взрыв. Но я не дал ей быстро достичь пика, растягивал удовольствие.

Я вошел в нее в тот момент, когда она, вся мокрая и податливая, балансировала на грани оргазма. Я медлил, боялся причинить ей боль. Аккуратно пробирался в ее тесную норку…

— Не останавливайся, — снова шептала она.

— Больно?

— Да! Нет! Алекс… Я не пожалею об этом.

Лично я пожалел. Следующее утро встретило меня муками совести.

А Мышка… Она вела себя, как ни в чем ни бывало! Улыбалась, порхала, как бабочка. И, может мне казалось… но что-то в ней изменилось.

Она стала женщиной.

Я сделал ее взрослой. Но я тогда и не подозревал, насколько сильно ей придется повзрослеть…

Так что было ошибкой? То, что я переспал с ней тогда? Или то, что не нашел ее после?

Я очень надеюсь, что у меня есть шанс исправить все свои ошибки…

27

Светлана

Меня разбудили солнечные лучи, добравшиеся до подушки. Я вчера забыла закрыть шторы, что совершенно неудивительно, учитывая, какой потрясающий и изматывающий вечер у меня был.

Удивительно, что я не легла спать в джинсах и кроссовках, а надела пижаму. И что у меня хватило сил почистить зубы и заставить это сделать Соню. Она вчера весь вечер на меня дулась — из-за того, что ее слишком рано увели от Захара. Они, оказывается, еще не наигрались.

Зато взрослые развлеклись на славу!

Когда я, в запале, выкрикнула Алексу свой вопрос, из-за угла дома вылетел Кирилл. Похоже, подумал, что меня убивают и мне нужна помощь.

И зачем я так орала? Если бы говорила потише, то могла бы узнать, что Алекс ответит. Как объяснит тот факт, что за все семь лет ему ни разу не пришло в голову меня навестить.

Но Кирилл не дал Алексу и слова сказать.

Налетел на него, снова ударил, на этот раз попал в скулу. Алекс, поднявшийся со скамейки, просто молча стоял. Даже не думал защищаться.

Он не уклонился от удара Кирилла, хотя, я уверена, смог бы это сделать. Он даже не пошатнулся, хотя мой разъяренный брат здорово ему врезал. Стоял, как скала.

Силы были явно неравны. Алекс мог бы уложить Кирилла одной левой. Но не хотел этого делать.