Возвращение. Часть 2

   Первый учебный день прошел... скучно. Слушать учителей было неинтересно, ребята меня особенно не интересовали, но Люсе здесь придется учиться год, поэтому я со всеми перезнакомился. Особого ажиотажа наше появление в школе не вызвало. Мы еще были чужими, да и выступали в последний раз давно. А "Волкодава", которого уже кое-кто читал, со мной пока не связали. Когда прозвенел последний звонок, все быстро переобулись и высыпали во двор школы. На улице напротив школьной калитки стояла "Волга", но не черная, как наша, а светлая. Светка Ханеева - та самая, которая нахамила нам на классном часе, - бросила на нас презрительный взгляд и направилась к машине, помахивая портфелем.

   - Не обращайте на нее внимание, - сказал нам Игорь Сычевский. - Отец у нее работает в МГК, вот она и воображает из себя королеву. Ей до дома идти далековато, поэтому отец иногда присылает за ней машину. Вы сейчас куда?

   - Нам до дома тоже не близко, поэтому пользуемся услугой соседей, - сказал я. - Если будут проезжать, подберут, нет - дойдем сами.

   Машина ждала нас на положенном месте, поэтому уехали без задержки и через несколько минут были дома.

   - Зайди к соседу, - сказал мне Сергей, когда мы покидали салон.

   Я проводил Люсю, забросил портфель в свою прихожую, после чего позвонил в квартиру куратора.

   - Заходи, - сказал Федор Юрьевич, пропустил меня и запер дверь.

   - Где мои вопросы? - спросил я. - Вам для меня что-нибудь передали?

   - Идем в комнату, - сказал он. - Вот пакет с вопросами, а это магнитофон. Включишь на запись и отчитывайся. Решили, что это будет намного удобнее написанных тобой листов. Сколько тебе нужно времени?

   - Дайте хоть посмотреть, что от меня хотят! - сказал я. - Потом определюсь со временем.

   Я прочел пять вопросов и прикинул время.

   - Примерно полчаса.

   - Тогда я вызываю Белову, - сказал он. - Сам я до этой кассеты дотрагиваться не имею права. Работай, я спущусь и встречу Елену.

   Я подождал, пока он выйдет из квартиры, включил магнитофон на запись и начал говорить.

   - Причина замены министра обороны - это его смерть. Малиновский умрет тридцать первого марта шестьдесят седьмого года от рака. Смерть будет очень тяжелой, метастазы пойдут в кости. Извините, но это как-то не вспомнилось само. Двадцать первое июля - день военного переворота в Греции.

   Я минут десять говорил все, что мне было известно о режиме "черных полковников".

   - По гибели Комарова двадцать четвертого мне нечего добавить. Все, что я знал, написал. Разбирайтесь с парашютной системой. По шестидневной войне я расписал весь ее ход. Хочу от себя добавить, что настоятельно советую товарищу Косыгину не мешать Египту первому наносить удар Израилю. Когда в Москву двадцать пятого мая прилетел военный министр Египта Шамс эль-Дин Бадран, Алексей Николаевич запретил ему нападать первым. В результате первым напал Израиль, который практически полностью уничтожил на аэродромах всю египетскую авиацию, обеспечив себе полное господство в воздухе. После этого уничтожить тяжелую технику у арабов ему не составило большого труда. Полная аналогия с Великой Отечественной. Последний вопрос о теракте на Красной площади. Время уточнить не могу. Читал в двух источниках, и в обоих написано, что случилось в конце сентября. Взрыв у мавзолея привел к человеческим жертвам. Смертником был некий Крысанов из Каунаса. Это все, что я знаю.

   Я остановил запись, перемотал пленку и снял бобину. Вовремя: щелкнул входной замок и в квартиру зашла Елена.

   - Здравствуй, - сказала она. - Уже закончил?

   - Все, что смог быстро вспомнить, надиктовал, - ответил я. - Держите пленку. Передайте, что через неделю я буду готов к экстерну. И еще будет просьба. Если можно устроить Людмиле экстерн по отдельным предметам, буду очень признателен. У нее все же нет моих знаний, а для меня важно, чтобы за этот учебный год она со школой разделалась.

   Неделя прошла буднично, ни в школе, ни дома ничего примечательного не произошло. В воскресенье после звонка за нами приехала машина с Еленой и отвезла на квартиру Брежнева.

   - Держи! - протянул я радостно встретившей нас Вике "Волкодава". - Там кое-что написано.

   - Ух ты! - воскликнула она, раскрыв книгу. - Мне еще никто из писателей не дарил книг! У меня уже твоя книга есть, только без подписи. Дед взялся читать, только ему вечно некогда.

   - Заходите, - заглянула в прихожую Виктория Петровна. - Вика, ты что гостей держишь на пороге? Разувайтесь, мойте руки и идите на кухню, будем пить чай.

   - У нас сегодня наполеон, - сообщила Вика. - Дед его любит, поэтому не покупает.

   - Не понял смысла твоих слов, - сказал я, пропуская Люсю в ванную комнату.

   - Чего тут непонятного! Ты что, не видел, как он ест? У меня мать себя в еде не ограничивает, а он страшно боится переесть. А я из-за этого страдаю.

   - Я тебе отдам свой кусок, страдалица, - пообещал я, в свою очередь моя руки.

   - Торта хватит, - сказала она. - Но разве им надолго наешься? Идите на кухню, а я пойду отнесу книгу.

   После чаепития с действительно прекрасным тортом Леонид Ильич увел меня в комнату, которая, видимо, по совместительству выполняла функции кабинета.