Возвращение. Части 1-3 (СИ)

Фильм действительно получился просто прелесть. Качественная цветная пленка, отсутствие необходимости экономить на многом и проработанный сценарий, позволивший Лиозновой работать без спешки, — все это сделало его еще лучше того, который был в мое время и в черно-белом, и в цветном вариантах. Фильм купили десятки стран. Его показали все ведущие страны Запада, кроме Соединенных Штатов. Но они вообще чужие фильмы покупали редко, и наших среди них не было.

Следующие полгода я видел Машерова только по телевизору. Не думаю, что он обиделся, просто было не до меня. В партию я вступил, но к работе меня так и не привлекли. На последней странице газеты "Правда" по-прежнему публиковали краткие сообщения о результатах действия его комиссии. Сейчас они взялись за Прибалтику. Пока было тихо.

Четвертого августа на полгода раньше, чем это было в моей реальности, начался двадцать пятый съезд КПСС. Запомнился он двумя событиями: подтверждением курса Политбюро на очищение партийных рядов и одобрением планов правительства увеличивать заработную плату всем категориям трудящихся на десять процентов в год в течение следующей пятилетки, начиная с января семьдесят шестого года. О расширении ЦК, слава богу, не говорили. Увеличение зарплат было необходимостью. Магазины завалили товарами, а спрос был невелик. Не потому что производили ненужное, у людей просто не хватало денег. Накопленные резервы позволяли поднимать доходы более высокими темпами, но решили ограничиться принятым.

Результатов расследования гибели Суслова так и не опубликовали. Я думал, Семичастного заменят, но ему как-то удалось удержаться. Брежнев на эту тему говорить не хотел, ну и ладно. Интересно, что через пару месяцев после покушения в США ни с того, ни с сего сняли часть торговых санкций. Наверное, западный след в этом преступлении превратился в натоптанную американскую тропинку, и отмена санкций была платой за молчание.

Этим летом мы никуда из Москвы не уезжали, просто два-три раза в неделю вызывали машину и гуляли по одному из московских парков. Сегодня тоже должен был быть такой выезд. Мы стояли у подъезда и ждали машину, когда ко мне подошел высокий, симпатичный мужчина.

— Здравствуйте, — поздоровался он. — Позвольте представиться. Я второй секретарь американского посольства Бальдер Роуз. Позвольте вам передать письмо посла.

С этими словами он вручил мне небольшой конверт из плотной бумаги.

— И что в нем? — спросил я.

— Приглашение посетить посольство, — ответил он. — Время любое на ваше усмотрение. Господин Уолтер Стессел является большим поклонником вашего таланта и хочет познакомиться и с вами, и с вашей очаровательной женой. К сожалению, День Независимости мы уже отпраздновали, но вы можете стать почетными гостями Спасо-Хаус и без такого повода. Подумайте и позвоните, в письме есть номер телефона.

Он попрощался и ушел, а через несколько минут подъехала машина.

— Едем в парк? — спросила Люся.

— Конечно, — ответил я. — Не вижу причин откладывать поездку. Забирайся в салон.

Дочь еще не умела толком ходить, но на ножках стояла, особенно когда при этом можно было за что-то держаться. Вот и сейчас, пока я разговаривал с американцем, она стояла на асфальте, ухватившись за мою ногу. Увидев машину, она радостно заулыбалась и потянула ко мне руки, едва при этом не бухнувшись на попу. Машина — это катание и прогулка в лесу — целое море удовольствия. Я подхватил Машку на руки и следом за женой сел в машину. Последнее время шоферы у нас постоянно менялись, и сегодня опять был новый. Следуя инструкции, он показал удостоверение и спросил, куда везти.

— Поедем в парк Горького, — решил я. — Поездка примерно на час.

— Тебя раскусили? — спросила жена, когда мы с ней, взяв дочь за руки, медленно шли по одной из аллей парка, приноравливаясь к заплетающимся шажочкам малышки.

— Вычислить меня не могли, — ответил я. — Раз действуют в открытую, значит, заложил кто-то из тех, кто знал точно. И сходить придется. Вопрос в том, что можно говорить, а что нельзя, и о чем с ними договариваться. Но об этом уже нужно говорить с Брежневым и Семичастным. Сегодня вечером позвоним Леониду Ильичу. В любом случае эти вопросы будут решаться не мной и не в один день. Если с американцами не найдем общего языка, придется полностью менять жизнь.

— Ты так спокойно об этом говоришь…

— Я был почти уверен в том, что это рано или поздно произойдет, — пояснил я. — Хотелось бы попозже, но это уже от нас не зависит. В любом случае, о чем бы не договорились, заграницы нам с тобой не видать. Даже если бы вдруг выпустили, и сам не поеду, и тебя не пущу. Все эти договоренности действуют только до тех пор, пока сторонам не становится выгодно их нарушить.

Когда я вечером со второй попытки дозвонился до Брежнева и коротко доложил о произошедшем, он сразу выслал за нами машину. Как обычно, женская часть его семьи развлекалась с дочерью, а мы прошли в кабинет.

— Расскажи подробно, — приказал он. — Все, что случилось, и свои соображения.

Я описал сцену вручения письма и отдал ему вскрытый конверт.