Возвращение чувств. Машина

Здесь Катарина и Мария преобразились в портних, и, под мудрым руководством Катарины-дизайнера-модельера, сшили, немного помудрив и испортив несколько метров сукна, приемлемые тёплые рейтузы и бюстгальтеры. Пришлось сказать (да простят её японцы!), что это их национальная одежда. Впрочем, Мария сразу положительно оценила это новшество в их туалете, да и Катарине теперь было гораздо теплей и спокойней. Жаль только, что резинок ещё не изобрели: пришлось всё делать на завязывающихся шнурках и тесёмках. Ерунда – даже так эти принадлежности оказались очень полезны. Ещё бы – средств народной медицины, да и просто медицины, от простуды было – минимум! Да и задержка, неизбежная при простуде, им была бы ни к чему…

Пьер, от которого они свои портновские эксперименты не скрывали, всё же был вынужден выходить на время каждой примерки. Он как всегда молчал, но весело и хитро усмехался себе в сильно отросшую бороду, чем мгновенно заводил Марию. Однако когда она начинала заводиться по-настоящему, он быстро поднимал руки кверху, и делал постно-непро-ницаемое лицо, закатив глаза к потолку. Тогда наступала очередь Катарины хихикать. Марии приходилось сдаваться. Чтобы не мучиться позже, сшили сразу по два комплекта.

Хоть производство нижнего белья и отсутствовало, искусство вязания было на высоте: они ещё раньше приобрели замечательные тёплые и сносно прочные носки и чулки из нити домашней (а какой же ещё!) выделки, так что ноги были согреты. Да и кожаные (кожаные!) сапоги и камзолы с толстыми плащами всё-таки теперь (с «японскими» аксессуарами) хорошо защищали от ветра и сырости осенних Альп. Правда, пришлось уже льняные нижние рубахи поменять на шерстяные. И добавить к ним шляпы из толстого сукна.

В-общем, к счастью, за те две недели, что они провели, поднимаясь по извилистым каменистым дорогам на кручи седловин, и спускаясь по предательским оползням в узкие живописные долины с крохотными огородиками, никто из них не простудился. Этому способствовала и отменно сытная жирная пища, с преобладанием в меню жареного мяса, которое здесь готовили как-то по-особому, и очень вкусно, и, разумеется, обилие в трапезах неизменного чеснока. Однажды Катарина даже попросила Пьера посмотреть, как происходит приготовление, но из этого ничего не вышло: хозяин конкретно объяснил: чья обязанность – готовить, а чья – только есть!

Словом, Пьера вежливо выпроводили с кухни, оберегая «ноу-хау».

Сыры и прочие молочные продукты тоже отличались насыщенным, жирным вкусом – не поправиться бы! А то она не влезет в платья, которые они купили в расчёте на будущее – на её женский вид.

Котлеты, как оказалось, уже тоже были в ходу – но только отбивные. Мясорубку ещё не изобрели. Да и многих других, казавшиеся ей раньше незаменимыми орудия домашних хозяек – тоже. Что не мешало вкусно готовить, и много, и со смаком есть всем. Хотя, как она не могла не отметить – толстяков здесь куда меньше! Хотя бы чем в той же Америке её времени, с «фаст-фудом», и обширнейшей индустрией «здоровой» еды…

Вот единственное, с чем в горах имелась проблема – это рыба. Но и без неё было неплохо – наверстают, если захочется «фосфора» на равнинах.

Подумав, Катарина решила по возможности не вмешиваться в технический прогресс и не искажать таким образом ход истории. Она ведь многое могла подсказать теперешним мастерам, портным, кузнецам, да даже плотникам и каменщикам, и другим специалистам: как что сделать лучше. Но не хотела: чтоб не мешать естественному развитию инженерной мысли. А то мало ли как исказится ход истории. Вот, сделают, например, сегодня с её подачи мясорубку, а завтра, глядишь, какой-нибудь ретивый умелец и пулемёт сварганит. Впрочем, нет – пороха-то ещё не применяют. Но – уж дудки, здесь-то она точно сообщать рецепта не будет. Чревато: больше крови, больше конфликтов. А совсем уж глобальные войны способствуют развитию средств уничтожения, и дальнейшему прогрессу. В этом самом уничтожении…

Могут и атомную бомбу слепить на пару веков раньше, чем положено. Тогда и она, и миллионы других людей могут просто не появиться на свет: кто сможет поручиться за здравомыслие и нравственные устои правителей с менталитетом, скажем, восемнадцатого века, в ядерном противостоянии…

Хотя о чём это она?

Ведь история уже свершилась!

И она рождена – в своё время, и на своём месте. Но вот – она здесь. Возможно, этот факт доказывает, что изменить в прошлом она ничего не сможет, даже если сильно постарается.

Но вот стараться она точно не будет: это было бы свинством, и плохой благодарностью за волшебно-чудесный факт появления её тут, в её второй жизни. И вообще, как хорошо, что она именно сейчас. Достаточно близко к цивилизованным временам, чтобы прижиться и приспособиться сравнительно легко к людям, и их мировоззрению. Уже почти приблизившемуся к зарождению света новых Гуманистских идей, и первичной демократии эпохи Возрождения…