Возвращение чувств. Машина

Послушав немного (для этого пришлось напрячь даже её новый слух), Катарина поняла, что именно женщина и является главой банды. Грабят они своих же, одиноких и слабых постояльцев, и поскольку и так знают, где всё добро и багаж приезжих, пытают тех только для личного удовольствия хозяйки…

Катарина подивилась бессмысленному садизму: тут же, возле кровати, стояла и приготовленная жаровня с раскалёнными железками внутри. Но, судя по-всему, вида крови палачи не любили. Или не хотели отмывать потом комнаты, и стирать свои же простыни. Так она подумала потому что открытых ран на жертве не увидела.

Как объяснял в это время словоохотливый трактирщик беспомощному старику – торопиться некуда, до рассвета, когда пойдёт народ на рынок, ещё часа четыре. Тот только мычал, выпучив глаза. Хозяйка, приблизившись к жаровне, помешала угли и поправила железки.

Свирепое выражение её ярко блестящих глаз подтвердило, что она не первый раз наслаждается «оригинальным» способом придать изюминку банальному разбою.

Катарина осмотрела комнату: зоркость глаз большой кошки позволила видеть куда чётче – мельчайшие щёлки… Вот она и нашла всё, что хотела.

Вспрыгнуть на крышу сарая – дело пары секунд. Попасть оттуда на крышу основного строения оказалось ещё проще. Просочившись сквозь слуховое окно на чердак, она осторожно прошла, не касаясь старых сёдел, узлов и тюков, сложенных здесь, очевидно, чтобы продать их позже, к люку комнаты с несчастным постояльцем.

Повозиться, как ни странно, с ним пришлось: он не желал открываться даже её новыми когтями. Справившись с этим, наконец, она осторожно заглянула в комнату – её никто не заметил и не ждал. Резко отбросив крышку, Катарина метнулась в мощном прыжке прямо на трактирщика – он показался ей более сильным и опасным противником.

Он, однако, оказался так шокирован, что даже не попробовал закрыться огромными щипцами, которые как раз держал…

Сбив мужчину спиной на пол, она не остановилась, и закончила дело.

Наученная горьким опытом с мерзавцем виконтом и его шайкой наймитов, и твёрдо убеждённая, что горбатого могила исправит, она прижала врага к полу могучими лапами, и перегрызла горло.

Получилось это у неё быстро и просто – словно всю жизнь практиковалась. А может, ей двигала злость на гнусных садистов, и жалость к старику…

Хозяйка, как это ни странно, никакого колдовства явно не боялась, и если и растерялась, то буквально на долю секунды. Пока Катарина разбиралась с её мужем, шустрая женщина успела выхватить из жаровни толстый прут с красным раскалённым концом, и, отгораживаясь им, начала медленно двигаться к двери, другой рукой пытаясь нащупать щеколду.

В планы Катарины это не входило: убежать гнусная тварь не должна.

Двинувшись к женщине вдоль стены со стороны двери, она вынудила ту остановиться. Её поразило то, что даже сейчас та не крестилась, не молилась, и не делала ничего лишнего – только старалась изо всех сил спасти свою драгоценную шкуру, перехватывая поудобней раскалённый прут, и прикидывая, как бы получше воткнуть его заостренный, сверкающий малиновым светом конец, в противника.

Сильная соперница. И мыслит рационально. Совсем как она сама.

Пораскачивавшись для того, чтоб найти хороший упор и оскалив полную пасть шикарных зубов, Катарина всё же заметила признаки страха: женщина стала остро пахнуть потом и мочой!

Порядок, можно атаковать: враг напуган, хоть и не растерян…

Прыжок с четырёх метров удался. Одной лапой она отбила руку с прутом, вскинутую к её морде, другой же въехала в лицо зарычавшей противнице, и располосовала его от уха до рта, прорезав щеку насквозь. Сила удара опрокинула женщину, и пока Катарина смогла перевернуть ту на живот, её-таки обожгло – через толстую шерсть и шкуру в живот ткнули калёным железом. Ах, ты так со мной, мерзкая тварь!..

Убедившись, что прут выпал из почти откушенной ею руки, и противник обездвижен, Катарина превратилась в себя, и точно рассчитанным ударом костяшками пальцев за ухо, отключила злобно извивавшуюся и вывшую противницу.

Теперь она встала на ноги и взглянула на кровать. Старик вполне жив, но жутко напуган – он бубнил, судя по полузадушенным звукам, молитву, пялясь на неё во все глаза.

Однако развязывать его рано – нужно вначале кое-что докончить.

Она поискала и нашла несколько верёвок – видать, программа пыток предусматривалась обширной: некоторые были с узлами, другие с гвоздями. Оставив трактирщицу лежать лицом вниз, она связала ей руки за спиной, одну ногу привязала к кровати, другую – к ножке стола, чтобы раздвинуть их пошире. Жалости она к этой садистке не испытывала, противно только применять к ней её же методы. Впрочем, как аукнется… Так и воздастся.

Она открыла щеколду, вышла в большой обеденный зал, а затем и в кухню. Поискала.

Принесла в комнатку кувшин с водой.

Полила на голову распластанной женщине. Та затрясла головой, стала ругаться по-немецки. Значит, очухалась. Подобрав с пола остывший прут, Катарина сунула его в жаровню, а сама взяла новый, не такой толстый, но ярко-красный. Подойдя, она задрала юбки извращенке на спину.