Возвращение чувств. Машина

– Вот это точно, сударыня, и я так подумал! Больше всего разозлился на себя! И как это я позволил вам уговорить меня на такой рискованный… – подхватил Пьер, доставая из кармана предусмотрительно приготовленный кусок чистой ткани для перевязки, опускаясь возле неё на колени и бережно, словно хрустальную вазу, беря её за руку, – Позвольте мне…

Да, честно говоря, я так и подумал, когда вы упали за постель! Видали бы вы, как я сиганул с крыши этого проклятого сарая! Вы, конечно, оказались правы, и позиция там была прекрасная… Но я как-то не подумал, что если не уложу его сразу, помочь вам никак не смогу! – очень аккуратно и нежно он бинтовал её руку, из которой ещё шла кровь, расползаясь ярко-алыми пятнами на белой материи.

Они находились в опасной близости, и она не отрываясь смотрела на него. Наконец он поднял глаза, но тут же опустил их, с преувеличенным вниманием занимаясь её рукой. Но она продолжала в упор требовательно смотреть на него пронзительным взором.

Наконец, не выдержав, он вновь поднял свои глаза.

После долгой паузы неохотно выдавил из себя:

– Ну да, это правда. Я знал, что рано или поздно вы догадаетесь. Ведь вы теперь очень умны и наблюдательны… – он помолчал, затем продолжил со вздохом, – Я, в-общем-то, любил вас всегда. А сейчас, когда вы стали совсем другая – особенно…

В вас стало так много всего… Ну, не знаю… Какого-то нового, непонятного – женского и… кошачьего! Не знаю, правильно ли я говорю, но чувствую я так. – он словно запнулся, затрудняясь сформулировать мысль. Но – продолжил-таки:

– Однако ваша милость не должны обращать на мои чувства никакого внимания! Я прекрасно осознаю своё место, возраст и положение. Никогда и ни за что я не выдал бы своих чувств, и, ручаюсь – больше не выдам!.. Но смотреть, как этот похотливый, мерзкий наемник-убийца будет…

О, Пресвятая Дева! Это уж было слишком… – для молчаливого и всегда сдержанного Пьера такая речь была верхом красноречия и многословия. Однако, оказалось, что он может очень ясно излагать свои мысли и чувства.

Достойный и верный мужчина. Вот он – настоящий рыцарь.

Придётся сказать ему правду – он это заслужил.

– Спасибо, Пьер, – она говорила просто, без выкрутасов жеманницы, которой признались в любви, – Ты всё сделал правильно.

А насчёт другого… Я тоже должна быть откровенна с тобой. – теперь уже замялась она, – Я… пока не испытываю ни к тебе, ни к кому-нибудь другому подобных чувств.

Я даже не уверена, смогу ли я теперь вообще их испытывать! Ведь я теперь не женщина и не мужчина – а так, нечто… Непонятное. Автомат для мести.

Машина – убийца.

Смертоносная, как сталь. Я не хотела, чтобы так получилось. Хотя… Нет, хотела.

И вот, так и получилось… И сейчас у меня нет ни сомнений, ни угрызений совести по поводу сделанного, – она повела рукой в сторону виконта, – Только холод и пустота…

Вновь мучительная пауза. Отвернувшись, она произнесла, сдержав слёзы:

– Не знаю, поймёшь ли ты меня. Но чувств нормальной женщины во мне нет. Не знаю: ещё нет, или – уже нет… И я не знаю, смогу ли я когда-нибудь отвечать на чувства других людей. – потупившись, она умолкла, закусив губу.

Он мучительно размышлял. Затем складки на его лице разгладились:

– Сударыня! Умоляю вас, не считайте себя как-то связанной моими чувствами!

Поступайте только так, как считаете нужным, и забудьте о том, в чём я только что признался! Да и в любом случае, человек в моём положении и возрасте, честно говоря, и не рассчитывает на взаимность такой молодой и знатной дамы! Признаюсь честно: мне нравится любить вас, но…

Вздумай вы действительно ответить мне взаимностью, я просто не знал бы, что и делать!

Поэтому давайте просто оставим всё, как было до того, как вы вытащили из меня это признание… По-моему, так будет лучше для всех!

– Ах, Пьер!.. Ты самый умный и галантный мужчина из всех, что я встречала! – чувство глубокого облегчения охватило её. Действительно, его реализм и рассудительность позволяли избежать больших проблем в их сплочённом отряде, где они чувствовали себя просто семьёй – дороже и ближе людей у неё сейчас и не было!

От избытка нахлынувших чувств – благодарности, облегчения, да и, наконец, радости, что они перехитрили и избавились от коварнейшего врага, – она бросилась ему на грудь, рыдая, но успев пробормотать:

– Спасибо!

– Ну что вы, сударыня! А если вам ещё что понадобится – ну, там, перестрелять половину Парижского гарнизона, или, скажем, спуститься в пекло… Вы не стесняйтесь, говорите – и мы всё сделаем! Главное – руководите нами!

– Спасибо! Вы оба у меня просто из чистого золота! – теперь она и рыдала и смеялась одновременно. Пьер же нежно, по-отечески, поглаживал её по голове, где в это время рассудок никак не мог прийти к соглашению с бурей эмоций – таких непривычных…

Но и таких – мучительно-приятных!

37

Пока она не выплакалась, Пьер продолжал бережно и нежно обнимать её.

Пожалуй, всё же больше он любил её как дочь – недаром же он знал её ещё с пелёнок… Но теперь она уже взрослая девочка. Нужно закончить начатое.

Нервная разрядка длилась не больше двух минут.