Возвращение чувств. Машина

Запыхавшийся от усилий старичок-привратник, подойдя к ним чуть прихрамывающей походкой, виновником которой, как сразу намётанным глазом определила Катарина, мог быть только хронический суставный ревматизм, предложил им, уже не так свирепо, следовать за собой. Вблизи он уже не выглядел таким недовольно-сердитым, а, скорее, просто больным и грустным. И ещё усталым.

Впрочем, и всё здесь казалось старым и словно больным: здания явно нуждались в ремонте, ворота – замене, ухабистая брусчатка – в подсыпке и перекладке, крыши – в новой черепице взамен битой и раскрошившейся. Даже продолжавшим ругаться на кухне служанкам не помешала бы хорошая выволочка, хотя бы за их неопрятный внешний вид – обе, конечно, вылезли на нёсколько минут поглазеть на прибывших. После чего, как ни в чём не бывало, вернулись к прерванному скандалу. Катарина заметила ещё как минимум двух слуг, пялившихся на них через немытые стёклышки в свинцовых переплётах окон разных этажей.

За массивной и такой же просевшей, как ворота, входной парадной дверью под аркой, справиться с которой старичку помог на этот раз Пьер, оказался небольшой коридор, одна дверь из которого вела в чулан, где хранились сёдла, доспехи, алебарды и прочая походно-охотничья амуниция (пахло здесь… как в конюшне!). Другая, та, в которую они прошли, привела их в высокий и холодный холл, где они и остались ждать, пока их проводник похромал доложить хозяину о прибытии гостей – вряд ли это происходило здесь часто…

За те десять минут, что он отсутствовал, Катарина и её друзья успели вдоволь насмотреться на унылый интерьер, вполне, впрочем, гармонировавший с угнетающей картиной общего запустения старого замка.

Поскольку и без того тусклый свет осеннего дня проникал только через узкие вытянутые вверх бойницы, в помещении царил полумрак, что опять-таки усиливало чувство запустения, неухоженности, и какой-то пропыленности всего окружавшего их.

Катарине почему-то вспомнилась родная эпоха – подобные ощущения у неё возникали при посещении разорившихся предприятий.

Вот: только недавно цеха и лаборатории кипели деятельностью и гулом голосов…

Но внезапно исчез интерес к отрасли, и живительный родник финансирования иссяк – и люди ушли, а здания и машины остались. Мёртвые и угрюмые, пылятся и разрушаются они в напрасном ожидании тепла заботливых рук наладчиков, рабочих и строителей. Но нет хозяина. И вскоре всё будет продано за долги.

И завод, или цех окончательно прекратит своё существование, не найдя новой рачительной метлы и руки… Если, конечно, не найдётся другой хозяин. Но сохранит ли он завод, или захочет на его месте построить очередной ресторан или казино – кто знает.

Здесь было почти то же: ощущалось отсутствие заботы и равнодушие к судьбе всех этих реликвий, накопленных трудами предыдущих поколений: доспехов и оружия, развешанных на стенах, добротной, но какой-то покорёжено-поцарапанной мебели, выцветшим и кое-где рассыпающимся прекрасным старинным гобеленам, в обвешанной фестонами пыльной паутины, люстре. В колоссальном же, на полстены, камине, огонь не разводили, похоже, со дня сотворения мира.

Первой поделилась своими соображениями Мария:

– Похоже, барон остался без хозяйки. Ни одна женщина не потерпела бы такой пылюки и грязищи.

– Я думаю, ты права. Вопрос только в том, была ли эта хозяйка вообще. А то вдруг он закоренелый холостяк, наш барон.

– Так вроде, он в молодости, как я поняла, здорово увлекался женщинами… Неужели ему не попалось ни одной умной – чтоб убедила его, что он действительно, любит только её?!

– Не знаю, не знаю. Ведь увлекаться – это одно, а вот связать себе руки женитьбой – совсем другое. – пробурчал себе под нос весьма задумчиво Пьер, вертевший в руках один из мечей, снятых со стены.

– Ах, вот как ты, значит, на это дело смотришь, старый брюзга! Так стало быть жениться – это связать себе руки?! Да без женщин вы же зароетесь в грязи, словно свиньи! Только женщина может сделать из вас, нерях и лентяев, нормальных мужиков: хозяйственных папаш, добытчиков для семьи – достойных Отцов Семейства! А не гулящих транжир и распутников с ветром в голове!

– Да, сразила ты меня своими аргументами, прямо на обе лопатки положила, – усмехнулся Пьер, хитро поглядывая на пузырившуюся няню, – Один только вопросик. Почему же это вы, такие хозяйственные и домовитые, так норовите выйти замуж за нас – бессовестных обормотов и безмозглых транжир?

Да ещё гуляющих налево-направо с разными бабёшками?

– Да всё из жалости! А то прямо сердце кровью обливается смотреть, как вы губите сами себя – то передерётесь, как придурки на какой-нибудь попойке, то деньги зря выбросите на какую-нибудь дрянь, которая и в хозяйстве-то ни на что не годна! Я уж не говорю, что если вас не покормить и не обстирать вовремя, так и будете ходить пьяные, полуголодные и по уши в грязи – вот совсем как здесь! – она возмущённо обвела рукой, указывая на стены и пол.

– Да, круто ты всех мужиков отделала, – легкомысленно хихикнула Катарина, – Но согласись, кое-какие положительные… черты и свойства у них всё же есть?