Возвращение чувств. Машина

Она тронула повод коня, и последовала за Марией. Пьер, внимательно осматриваясь по сторонам, и чутко вслушиваясь в царившую вокруг почти полную тишину, замыкал их отряд, прикрывая тылы как всегда со взведённым арбалетом под рукой. Хотя, возможно, это было и излишней предосторожностью: после стычки с наёмниками графа, у них не было неприятностей в дороге. Да и сейчас, вот уже три-четыре мили не встретилось ни души.

Что тоже казалось странным. Похоже, старый барон вёл довольно замкнутый образ жизни. Или местные сами старались избегать его замка…

Впрочем, к его воротам могла вести не одна только эта дорога.

Подъехав к замку ближе, они обнаружили заросший камышом и кувшинками ров с такой же как в озере чёрной стоячей водой, и похожий, скорее, на болото. Кое-где и в нём валялись упавшие деревья, что ещё больше усиливало гнетущее впечатление от столь вопиющего запустения.

У опущенного подъёмного моста сходились три дороги, но вид у остальных двух оказался ничуть не более наезженный, чем у той, по которой прибыли они.

Впрочем, справедливости ради надо сказать, что среднюю дорогу, похоже, всё-таки не так давно расчищали – стволов, лежащих поперёк, не было, и подлесок рос не так густо.

Массивные ворота из почерневшего от времени и дождей дерева, разумеется, оказались заперты. Нарядные когда-то медные заклёпки, крепившие толстенные брусья к железным полосам каркаса, совсем позеленели. Подъехав к воротам через мост с полусгнившим настилом и оторванными цепями, Пьер громко постучал прикладом арбалета.

Ну вот и первое доказательство обитаемости замка: не прошло и минуты, как послышалось чье-то шарканье и ворчание, открылось маленькое окошко в воротах, и в нём показалось недовольное пожилое лицо. Оглядев троих путешественников так, словно они должны ему денег, оно ворчливо и довольно неприязненным тоном осведомилось по-немецки, чего им угодно.

Катарина, сдерживая эмоции, надменным тоном ответила, что им угодно узнать, проживает ли ещё в этом замке барон Карл фонХорстман.

– Ну да, всё ещё проживает. – ничуть не приветливей отозвалось лицо.

– В таком случае, не угодно ли будет барону принять гостей, привёзших ему привет от старых друзей из Франции?

– Возможно, – поколебавшись, выдавило из себя лицо, – Впрочем, если милостивая фрау и её спутники изволят подождать, я спрошу это у него. – при этом привратник дёрнулся было назад, явно собираясь закрыть окошко.

– Уж не придётся ли нам ждать его ответа здесь?! – возмущённо и громко сказала Катарина, уже полностью освоив имидж раздражённой дворянки.

– Э-э… Нет, конечно, сударыня. Вы сможете подождать в малой приёмной. Сейчас мы… откроем ворота. Одну минуту.

Судя по всему, ворчливому старичку пришлось позвать кого-то на подмогу, так как его хриплый раздражённый голос донёсся до них снова – слов было не разобрать.

Да и понятно: один бы он точно не сдвинул просевшую от времени и скребущую по ложбине в булыжнике внутреннего двора, створку, которая через пару минут со страшным скрипом и скрежетом приоткрылась, не больше, чем наполовину, пропуская их вовнутрь. Не торопясь, с гордым видом, они въехали.

Большой, сильно вытянутый внутренний двор, к счастью, всё же являл взгляду следы обитаемости. На верёвках, натянутых на уровне второго этажа, сушилось довольно много белья. Из кухни – судя по дыму из кривоватой трубы это была именно она – доносился звон посуды и чья-то визгливая ругань на немецком. Да уж, для этой цели немецкий язык подходил просто замечательно, как она уже имела случай убедиться…

Прямо по всему двору, совершенно игнорируя прибывших, разгуливало штук тридцать пёстрых и каких-то растрёпанных кур, что-то выбиравших из щелей неровно лежавшей крупной брусчатки, и не слишком удалявшихся от кухни – очевидно, в ожидании каких-нибудь очистков или объедков. Где-то глухо гавкали собаки.

Здоровенный парень, помогавший сухонькому и сгорбленному старичку-привратнику отодвинуть створку ворот, подошёл к ним, знаками показывая на себя, на их лошадей, и в глубину двора, где, наверное, была конюшня. Хотя Катарина прекрасно могла слезть и сама, она с царственным видом опёрлась на руку Пьера, подыгравшего ей в этой маленькой интермедии.

Встретить глухонемого Катарине оказалось почему-то не очень приятно.

«Благородно» сгрузив с лошади и Марию, Пьер огляделся и вздохнул ещё раз.

Они передали лошадей и мула на попечение здоровяка, настроенного, впрочем, вполне дружелюбно – он всё время мило улыбался, не сводя широко раскрытых глаз с Катарины, и жестами приглашал их проходить к большому дому в глубине и несколько справа от ворот.

Они и двинулись в указанном направлении: Катарина с Марией церемонно придерживая платья пальчиками, Пьер – без выкрутас, пытливо оглядывая колодец двора.