Возвращение Дауда

«Максимилиан Норкросс – странный человек. Всего добился сам. О его прибытии в Гристоль не осталось данных, хотя в разных ситуациях он заявлял, что родился в десятке разных городов – от Вей-Гона до Тивии и Серконоса. Наши расследования предполагают, что на самом деле он выходец из Морли или северного Гристоля и что Максимилиан Норкросс – лишь новая личина, надетая недавно.

Истинное его прошлое еще только предстоит установить. Возможно, он что-то скрывает. Не менее вероятно, что он авантюрист высшей пробы. По крайней мере, судя по всему, его коллекция фантастична. Как он накопил ее – и свое состояние, – остается предметом наших расследований в сотрудничестве с братьями в Уиннидоне. Однако наши данные предполагают, что он обладает множеством еретических артефактов, хотя не имеется ни одного свидетельства из первых уст тому в подтверждение. Более того, неизвестно, интересуют ли Норкросса магия или ведьмовство, как и нет доказательств, что он исследует черные искусства, но я заканчиваю рапорт рекомендацией внимательно следить за этим человеком».

– «РАПОРТ ОБ АКТИВНОСТИ МАКСИМИЛИАНА НОРКРОССА»

Выдержка из тайного полевого отчета смотрителя

Дауд очнулся в маленькой каменной каморке, залитой светом. Воздух был сырой и резко пах химикатами. Он лежал под углом на столе; когда попытался сдвинуться, обнаружил, что не может, а когда полностью пришел в себя, опустил взгляд и увидел, что его лодыжки и запястья скованы металлическими браслетами.

Он зарычал, задергался, но от этого у него только закружилась голова. Дауд откинулся на стол и закрыл глаза в ожидании, когда звон внутри черепа уляжется.

Этого так и не случилось. Тогда он снова заставил себя поднять голову, и комната медленно поплыла перед глазами, пока он пытался сосредоточиться на источнике звука.

Это была шарманка смотрителей, но ее держал не один из стражников Норкросса, а деревянный манекен, напоминающий те, которые выставлялись в главных галереях с коллекциями оружия и брони. Единственное отличие заключалось в правой руке. Она была сделана из металла и мягко двигалась на смазанных суставах, вращая ручку шарманки. Сражаясь с тошнотворным эффектом древней музыки, Дауд опустил взгляд и увидел толстый провод от спины манекена к розетке в стене. Манекен был автоматом, а механическая рука работала на электричестве.

Дауд опустил голову обратно на стол. Древняя музыка – он уже успел ее позабыть. Неужели от нее всегда было так плохо? Музыка не только мешала черпать силы из метки Чужого, но и высасывала из него энергию, и физическую, и духовную, а также притупляла чувства, а голова от нее гудела.

– Расслабься, Дауд, расслабься, – произнес голос. – Прости меня за шум, но, боюсь, я вынужден прибегнуть к подстраховке. Ты весьма примечательный образец, и мне правда не хочется, чтобы ты пытался сбежать. Если я правильно понимаю, пока звучит этот заунывный лязг, ты не способен ни на что, а потому просто расслабься и не истязай себя. Предстоящий тебе процесс будет сложным испытанием, даже при том условии, что в итоге избавляет от мучений. Я бы рекомендовал экономить силы. Тогда твоя смерть будет не столь… скажем, травматичной.

Дауд открыл глаза и с большим трудом вдохнул едкий воздух.

Перед ним двигался Норкросс, сложив руки на груди, обтянутой зеленым шелковым халатом. Позади Дауд разглядел стражника в синей форме и еще одного, возившегося с большой машиной. Стены самой комнаты были сложены из белого камня, как и весь замок Моргенгаард, но местами на них виднелись панели из нержавейки, на которых висели инструменты – пилы, скальпели, зажимы, щипцы. Хирургические инструменты, и много. На крюке, вбитом в стену рядом с автоматическим манекеном, висела старомодная переговорная труба с латунным рупором, какие встречаются на старых китобойных суднах, – с их помощью капитан передает приказы в машинную камеру.