Возвращение домой

– Эй, – сказал он, – расслабься. – Беллами попытался стряхнуть руку Уэллса, но тот не дался. – Беллами, я понимаю, ты не привык получать помощь. Да только ты попался не на том, что толкал в Обменнике краденое, и тебе не Тюрьма грозит, а смертная казнь. Родос намерен тебя убить.

Беллами нагнулся, уперся руками в колени и сделал несколько глубоких вдохов. Он знал, что Макс, Саша и остальные наземники верят во что-то большее, чем они сами. Он видел это по тому, как члены общины добры друг к другу. По тому, как они позволили трем чужакам войти в их жизнь. И по тому, что их лидером был такой человек, как Макс. Но Беллами понятия не имел, как нести бремя подобного великодушия.

Кларк снова взяла его руку и заглянула ему в глаза.

– Даже если ты не хочешь сделать это ради себя самого, сделай это для меня. Пожалуйста. – Ее голос дрожал, и в груди Беллами тоже что-то дрогнуло. Он никогда не слышал у нее такого испуганного, растерянного голоса. Никогда не слышал, чтобы она кого-то о чем-то умоляла. Всего, что ей нужно, она всегда добивалась сама. Всегда, но не в этот раз. Сейчас ей была нужна помощь.

– И для меня, – Уэллс хлопнул его по здоровому плечу.

Беллами повернулся к нему. Как это произошло? Когда они с Октавией покинули колонию, он был один против всего мира. А теперь у него появились люди, которые заботятся о нем. Теперь у него есть семья.

– О’кей, – сказал он, кивнув и пытаясь справиться с подступающими слезами. Наконец ему удалось выдавить улыбку. – Но только на этот раз. Когда меня в следующий раз приговорят к смертной казни за то, что я такой импульсивный мудак, вы не будете вмешиваться.

– Решено, – и Уэллс, ухмыльнувшись, отступил на шаг.

– Ни за что. Потому что ты мой импульсивный мудак. – Кларк встала на цыпочки и поцеловала его. Беллами обнял ее и поцеловал в ответ, слишком растроганный, чтобы смущаться выступивших на глазах слез.

Глава семнадцатая Гласс

Гласс плечом открыла дверь домика. Обе ее руки были заняты: в одной она несла ведерко речной воды, в другой – мешочек собранных в окрестностях ягод. Мешочек она бросила на шероховатый деревянный стол, воду перелила в бочонок и, машинально протянув руку, сняла с полки небольшую мисочку. Прошло всего два дня, но Гласс уже обжилась, и ей казалось, что они с Люком поселились тут давным-давно.

В свое первое утро они вышли из дому осторожно, выискивая признаки наземников, но не увидели ни малейшего намека на присутствие других людей. Постепенно Люк и Гласс становились все спокойнее и увереннее и теперь уже не боялись отходить от своей обители на несколько метров в поисках еды.

Они оба так на этом сосредоточились, что чуть не проморгали пасущегося поблизости оленя. Лишь когда Гласс подняла голову, чтобы окликнуть любимого, она увидела, что олень стоит всего в нескольких футах от нее, и имя Люка так и не сорвалось с ее уст. Олень был еще маленьким (есть ли вообще специальное название для оленьих детей, мимоходом подумала она) и очень красивым. Мягкая коричневая мордочка шевелилась, когда он нюхал воздух, а огромные карие глаза казались ласковыми и грустными. Гласс боялась пошевельнуться, чтобы не спугнуть зверька. Ей хотелось, чтобы Люк тоже его увидел, но она не могла издать ни звука. Они с оленем долгое мгновение не сводили друг с друга глаз, а потом Люк все же обернулся, заметил их гостя и тоже замер. По выражению его лица Гласс поняла, что он так же, как и она, преисполнился благоговения перед этим зрелищем.

Все трое замерли, в молчании обмениваясь взглядами, пока отдаленный шелест не обратил оленя в бегство. Когда он исчез, Гласс наконец перевела дыхание.

– Это просто невероятно, – сказала она.

– Да, – с серьезным выражением лица согласился Люк.

– А что не так? – спросила Гласс, удивленная его реакцией.

– Ну просто… если мы не найдем еды, то, знаешь… надо будет… – Он замолчал.

Сердце Гласс сжалось. Ее потрясло выражение оленьих глаз, но она не могла перестать думать о том, что, возможно, придется заставить себя есть оленину. От этой мысли ее желудок тоже сжался.

– Давай не будем беспокоиться об этом заранее, – сказала она. – Просто поищем получше.

К счастью, они набрели тогда на ягоды, и пока все было в порядке, хотя в глубине души Гласс знала, что со временем что-то непременно изменится. У них почти закончились очищающие воду таблетки. По полу в предрассветные часы бегали странные жуки, от одного вида которых Гласс покрывалась гусиной кожей. Люк лишь посмеивался, когда она прижималась к нему и плотнее натягивала на них обоих одеяло. А еще ее снедало постоянное, мучительное беспокойство о том, что будет дальше. Смогут ли они тут остаться? Неужели все так просто? Гласс вспоминала, что ей известно о временах года: сейчас с деревьев падают красивые листья, и это значит, что довольно скоро придет зима, и им придется думать, как выжить в морозы. Пока, впрочем, она изо всех сил гнала подобные мысли. О зиме будем беспокоиться, когда она настанет, а сейчас ей хотелось просто жить в этой сказке, в их фантастическом домике под кронами деревьев.