Возвращение домой

Он провел её через маленькую служебную дверь вниз, в коридор обслуживания, просматриваемый медленно поворачивающимися камерами наблюдения. Хорс вытащил странную карту с драгоценными камнями и поднял её, когда они подошли к камерам; раздался сигнал, и красные огни над камерами выключились. Он взглянул на недоверчивую кобылку и подмигнул. В конце концов, они дошли до небольшого, невзрачного офиса и он спрятал карту. Хорс подошел к большим книжным шкафам.

— Ах, старое произведение, но занимательное. «Принципы власти…» — он протянул копыто и вытащил книгу.

— И «Применение технологий», — пробормотал он, вытянув другую. Раздался слабый щелчок, и книжный шкаф отъехал в сторону.

— Классика никогда не стареет.

Он вытащил другую украшенную карту из своего смокинга, взяв её ртом. Сразу же за шкафом появилась стальная дверь. На ней красовался символ Министерства Военных Технологий, но я ещё приметила маленький значок Д.М.Д. в углу двери. Красная линза выскочила из середины двери и просканировала Хорса, Даймонд и странную карту. Дверь с шипением открылась, и два огромных робота, возможно самые первые модели Ультра-Стражей, выкатились из своих ниш.

— Один A два Ц четыре Д три И, — сказал Хорс вскользь, убирая карточку. Мгновенно, оба робота направили свое оружие в сторону Даймонд. Она вскрикнула, и он поспешно добавил — И один консультант. Роботы запищали и вернулись в свои ниши.

— Пугающие вещи происходят порой, не так ли?

— Что это за место? — нервно спросила она. Помимо двух роботов здесь находилась шахта лифта с подъемной платформой.

— Это Министерство Военных Технологий — сказал он, вступив на лифт.

— Там, внизу… ну… это удивительно.

Он ухмыльнулся ей.

— Вы всё ещё можете уйти, Флеши. Вернитесь к созданию продуктов с участием в заседаниях совета директоров и гоняйтесь за квартальными показателями.

Я знала, что был только один ответ. Она повернулась и встала на платформу рядом с ним. Подъемник покачнулся и начал снижаться. Только зеленые огни давали слабое освещение, пока они спускались вниз.

Даймонд начала нервно расхаживать туда-сюда.

— Куда мы едем?

Гладкие бетонные стены уступили место необтесанному камню, укрепленному балками.

— Вниз — ответил он просто — В глубинах под Хуффингтоном есть много чего. Еще до того, как изначальный город был разрушен до основания, он имел довольно потрясающее количество стоков, канализационных труб, и тоннелей доступа. Это как если бы город всегда пытался заставить своих жителей исследовать его недра, забираясь всё глубже и глубже под землю. — Он взглянул на неё и усмехнулся.

— Нервничаешь?

— Нет, — резко сказала она.

— Лгунья — ответил он — единороги всегда лгут, когда дело доходит до подземелий. Вы любите блестящие вещи… но камни? Грязь? Кости? Нет, тебе действительно здесь не место — сказал он, случайно посмотрев на стену.

Даймонд посмотрела на него с изумлением.

— Вам… не нравятся единороги?

Он посмотрел на нее, приподнял бровь и улыбнулся.

— По правде говоря, я ненавижу всех вас до единого — он повернулся к каменной стене. — Это ревность, на самом деле. Вы созданы, чтобы творить чудеса. Мы не можем. Это ваша мечта — сделать невероятное волшебство. Ну, а моя мечта, что когда-нибудь мы будем иметь технологию настолько совершенную, что не будет разницы между единорогами и другими пони. Мы все будем равны.

— Ты… пугающе откровенен — пробормотала она.

Он коротко рассмеялся.

— Это все из-за места. Оно приносит извне честность в меня — Он повернулся и указал на стену, которая теперь сверкала огромными черными полосами — Как только мы вырыли туннели, чтобы принести строительные материалы в Ядро, мы столкнулись с этим слоем обсидиана. Он толще любого, с каким я когда-либо сталкивался. Это странно, потому что обсидиан редко образуется так глубоко под землей. Он также плохая основа для небоскребов, но, зачарованный и обработанный, является весьма полезными в качестве строительного материала. Но под ним мы столкнулись с кое-чем еще более удивительным… слой битого и сжатого гранита.

— Моих… знаний в геологии несколько недостаточно — призналась Даймонд.

Хорс невесело усмехнулся:

— Это была единственная вещь, которая мне нравилась в Голди. Он мог говорить про камни весь день. Я думаю, что это единственное, что мне в нем нравится. — Он указал на серые стены. — Гранит сформировался несколько эпох назад, это самый твердый камень в мире. Но что-то разрушило его на куски. Это был не какой-то медленный процесс эрозии, а быстрое разрушительное явление. Ещё более удивительным оказалось то, что в нескольких местах мы обнаружили ниши с нетронутыми зебринскими руинами, похороненными под лавиной мусора.

— Зебры? В Эквестрии? — спросила она, сбитая с толку.

— Умоляю вас. Это было за много веков до создания Эквестрии. Юникорния и Пегасополис требовали от нас поставок еды, — сказал он, закатывая глаза.