Возвращение домой

В примерочной Джудит скинула блузку и юбку и стала терпеливо примеривать одно платье за другим – надевала, любовалась собой в зеркале, раздумывала, снимала, переходила к следующему. Шелк, хлопок и тонкий муслин; радужные, переливчатые цвета, пастельные тона и строгая простота черного с белым. Бальное платье из индийского розового шелка с вышитыми по подолу золотыми звездами. Дневное крепдешиновое с огромными белыми цветами на небесно-голубом поле. Облегающее неотрезное платье из пшеничного цвета чесучи, очень простое и вместе с тем изысканное. Черное кисейное с многослойной воздушной юбкой и огромным белым воротником, обрамляющим глубокий вырез…

Наконец, после мучительной процедуры выбора, она купила бальное платье и еще три нарядных, в том числе и неотразимое черное с белым воротником. Кроме того, три платья на каждый день и одно открытое без рукавов.

Забыты были все недавние страхи и сомнения – Джудит вошла во вкус. К новым туалетам требовались новые аксессуары. Она решительно направилась в обувной отдел и купила босоножки, яркой расцветки лодочки и черные туфли на четырехдюймовых шпильках – к черному платью. Затем подобрала сумочки – золотистую и черную к вечерним платьям и одну на ремне, из мягкой красной кожи. Далее – шарфы, браслеты, кашемировая шаль, темные очки и коричневый кожаный пояс с серебряной пряжкой.

Спустившись снова на первый этаж, она зашла в парфюмерный отдел; здесь все благоухало и соблазнительно сверкало, на прилавках рядами выстроились коробочки и склянки, граненые флаконы с духами, золотистые тюбики губной помады, разукрашенные пудреницы и утопающие в волнах шифона пуховки из лебяжьего пуха. Устоять было невозможно. Джудит давным-давно использовала свои запасы косметики «Элизабет Арден», а в Тринкомали даже приличной аптеки не было, поэтому она купила помаду и духи, пудру и мыло, карандаши для бровей, тени для век, тушь для ресниц, масло для ванн, лак для ногтей и крем для рук…

Она вернулась к машине с запозданием, но Азид ждал ее на условленном месте и, когда она со своими коробками, сумками и пакетами нетвердым шагом вышла на улицу, кинулся ей навстречу, забрал все, погрузил в машину и держал дверцу открытой, пока она не влезла внутрь и не упала в полном изнеможении на горячее кожаное сиденье.

Он сел за руль и захлопнул дверь. Поймав в зеркале ее взгляд, улыбнулся:

– Хорошо провели время?

– Да, Азид. Спасибо. Извини, что заставила ждать.

– Ничего страшного.

Ее окружали многочисленные покупки в белых упаковках, разгоряченное лицо обдавало прохладой из открытых окон машины. Возвращаясь на Галле-роуд, Джудит поняла две вещи. Во-первых, почти целых два часа она не думала об отце с матерью и о Джесс. Во-вторых, несмотря на жару и усталость, она чувствовала приятное возбуждение. Поразмыслив над этим, она поняла – только теперь, впервые в жизни, – какая сила влечет женщин в магазины, заставляет покупать, тратить деньги, окружать себя массой дорогих и в общем-то ненужных вещей.

Выходит, если на душе кошки скребут, то трата кругленькой суммы возвращает хорошее настроение; если скучно – пробуждает интерес к жизни; если тебя отвергли – помогает утешиться. Подобное пустое, бессмысленное транжирство все же лучше, чем жалобы на судьбу или поиски утешения в случайных любовных связях, а то и на дне бутылки.

Джудит вдруг улыбнулась. Черное платье – прелесть. Нужно почаще ходить за покупками.

Потом она вспомнила сумму, которую истратила, и благоразумно поправилась: но не слишком часто.

Стемнело. В открытом окне на синем бархате неба, расцвеченного первыми звездами, вырисовывался силуэт пальмы. Джудит, сидя за туалетным столиком, надевала сережки. С веранды, где расположился Боб Сомервиль со своей трубкой и стаканом виски с содовой, послышались приглушенные расстоянием и закрытой дверью звуки фортепьяно. Музыка по-прежнему служила ему отрадой и утешением. Джудит прислушалась: рахманиновская «Рапсодия на тему Паганини». Она взяла вторую сережку. Застегнув ее, выбрала помаду, отвинтила золотистый колпачок и, сосредоточившись, аккуратно накрасила губы. В мягком свете на нее глядело собственное отражение – серые глаза, опушенные черными ресницами, темные тени под скулами, изгиб крашеных губ. Выгоревшие под солнцем короткие волосы, только что вымытые, лоснились и лежали волосок к волоску.

Новые французские духи «L’Heure Bleu». Джудит приложила пробочку к основанию шеи, к запястьям с тыльной стороны. Разлившийся в воздухе аромат вызвал почти физическое ощущение роскоши, и в тот же миг она подумала о Диане Кэри-Льюис, которая могла бы это оценить, ей понравилась бы теперешняя, новая, утонченная Джудит.

Она встала, скинула халат прямо на пол, сунула ноги в туфли на высоких каблуках и подошла к кровати, на которой было разложено новое – черное – платье. Она надела его через голову, расправила взлетевшие черным облаком тонкие юбки и простодушно потянулась к застежке…