Возвращение домой

И хоть никто на станции не верил в то, что может отказать оборудование самой надёжной на Земле корпорации, его всё-таки проверили. На этот раз, к сожалению, оборудование не подвело – не было тех, с кем связываться. Никому не хотелось верить в самое худшее – Земля не отвечает, потому что некому ответить. Всем хотелось верить, что день-два, неделя, но связь появится. Пришло понимание, что скорее всего эпидемия оказалась куда опаснее, чем думали сначала.

Через пару недель, когда Павел работал в лаборатории, по станции было сделано общее объявление. После двух недель бесплодных попыток наконец удалось связаться хоть с кем-то на Земле и то потому, что смогли засечь их с помощью радиолокационных систем.

Командир станции сообщил:

– Уважаемые коллеги! Нам удалось связаться с Землёй. Правильней сказать с рыболовецким судном, которое уже больше месяца в море и не заходит в порты. По их данным незаражённых людей, кроме них, не осталось. Возможно, есть ещё такие суда, как и их, но пока они не смогли с ними связаться. Как и мы. Они ищут остров, у которого не было связи с большой землёй, и где безопасно можно высадиться. Пока их поиски безрезультатны

После паузы командир продолжил:

– Должно быть кроме этих людей, что оказались на судах в море, мы с вами единственные земляне, которые не заражены. Как вы понимаете новые сотрудники с Земли не прибудут и на Землю никто не будет отправлен. Нам придётся ждать. Ждать, пока не закончится эпидемия. Ждать пока с нами кто-то не выйдет на связь с Земли. В свою очередь мы будем продолжать искать связь с Землёй, возможно, сможем ещё найти выживших.

Новость была удручающей.

Павел должен был уже быть на Земле. Из-за своего рвения к работе он задержался на станции. Он даже самому себе боялся признаться, что только поэтому остался жив. Вроде как есть чему радоваться. Но радоваться тому, что выжил, когда неизвестно что с друзьями. Даже мысли такой не возникло.

Наверно у каждого на «Дружбе» теплилась надежда, что может быть их родные и близкие живы. Ведь толком так ничего и не было известно: ни как передаётся вирус, ни сколько жертв, ни как протекает заболевание.

Потянулись дни ожиданий. С каждым днём надежда на то, что с Земли кто-то свяжется со станцией становилась всё слабее. С судном, которое сообщило о том, что почти все земляне заражены, больше связаться не удалось.

Через год пришлось официально признать, что в живых остались только сотрудники станции.

Ужас от смерти всего человечества был столь велик, что смерть одного человека как-то терялась на этом фоне, пусть это даже и был родной и близкий человек. Хотя на самом деле, каждый в душе надеялся, что всё-таки смертность не стопроцентная, что хоть кто-то выжил. Каждый из оставшихся на станции надеялся, что выжил кто-нибудь из его близких. Кто-то молча в душе надеялся на это. Кто-то иногда высказывал эти мысли вслух. Но были и такие, кто не верил в чудеса. И чем больше проходило времени, тем больше становилось тех, кто не верил в то, что на Земле остались выжившие.

К счастью, никто из сотрудников станции не сошёл с ума. Всё-таки не зря служба набора сотрудников проверяла психическую стабильность и устойчивость к стрессам. Сейчас это как никогда помогало людям выжить и жить дальше, трудиться.

Теперь в исследовательских лабораториях, надо было самим ставить себе цели и задачи. Все они сводились к тому, как выживать на станции, как улучшать, по возможности, качество жизни.

Жизнь продолжается.

В тот момент, когда пришлось признать, что на Земле больше нет людей – на станции был заключён первый брак. Меньше, чем через год появился первый младенец.

Люди продолжали жить, любить, рожать детей.

Сотрудники станции не знали, как долго им предстоит жить на околоземной орбите, доведётся ли им когда-нибудь ещё ступить на Землю. Самым лучшим казалось не думать об этом, а продолжать жить, радуясь каждому новому дню.

К концу пятого года жизни после гибели человечества на станции уже было около тысячи шестиста малышей – новых жителей новой цивилизации людей. Был шанс, что земляне выживут, пусть пока и на околоземной космической станции.

Наверно, каждый новоиспечённый родитель задумывался о том, что хотел бы, чтобы его ребёнок рос на Земле, а не на космической станции. Чтобы мог пробежаться по дорожкам и тропинкам, искупаться в море или реке, увидеть рассвет и закат, дождь и снег, молнию и радугу. Всё то, что они сами видели вдоволь и относились как к чему-то обыденному, даже не думая восхищаться чудом земной природы, радоваться такой возможности, ценить её. То, что считали чем-то естественным, само собой разумеющимся, и то, чего были лишены их дети.

Это были мечты, которые постепенно стали всё чаще высказываться вслух: «Можно ли вернуться домой?»