Возвращение домой

Он нахмурился, но подчинился. Усевшись, положил руку на спинку дивана и посмотрел на Эвелин. Его буквально распирало любопытство, но он ждал терпеливо, как охотник, и спокойно, как человек, прекрасно владеющий собой и своими чувствами.

— Боюсь, у меня плохие новости. От доктора Андервуда.

Рурк напрягся.

— Что-то показали анализы?

Эвелин взглянула на него, а он сощурился.

— Подожди секунду. Странно, у меня возникло подозрение, что ты здесь… не ради ежегодных осмотров.

Губы Эвелин тронула слабая улыбка.

— Так оно и есть. Сказать по правде, в последнее время я чувствую себя… не то чтобы больной, но… но в общем… ужасно уставшей. И я попросила доктора Андервуда сделать дополнительные анализы. — Незаметно для себя Эвелин крепче вцепилась в ручки кресла. Встретив взгляд Рурка, она глубоко вздохнула. — Он обнаружил у меня острую миелобластомную лейкемию.

— О черт!

Спохватившись, что шепотом выругался, Рурк вздрогнул. Несколько секунд не отрываясь он смотрел на Эвелин. Она не отводила взгляда, красивое лицо было спокойно, как у мраморной статуи.

Ее самообладание испугало его. Придя в себя, он вскочил с дивана, и прежде чем Эвелин успела возразить или уклониться, схватил ее за руки, рывком поднял из кресла и привлек к себе.

Она напряглась, инстинктивно противясь столь явному проявлению чувств, но Рурк делал вид, будто не замечает этого.

— Боже мой! Эвелин, мне очень жаль. Очень. Если тебе хочется плакать — давай. Или кричи, ругайся. Колоти меня кулаками. Я выдержу. Черт побери! Не обращай на меня внимания. Ты имеешь на это право. Имеешь право на все.

— Со мной все в порядке, Рурк. Поверь.

Наплевать на все, думал он, крепко стискивая ее плечи, когда она попыталась вырваться. Эвелин горда, но сейчас не тот момент, чтобы сохранять выдержку.

Прошло несколько секунд, Эвелин застонала, словно сдаваясь, и припала к груди Рурка. Она вцепилась в лацканы пиджака, уткнулась лицом в широкую сильную грудь и тихо, почти беззвучно заплакала. Рурк чувствовал, как содрогается ее тело, гладил рукой по хрупкой спине и угрюмо молчал.

Рурк мог бы рискнуть очередной премией и поставить на то, что она плачет впервые с тех пор, как узнала о болезни. И ни минуты не сомневался — это ее последние слезы. Смесь чувств — поклонение, гнев, восхищение — охватили его. Какой неукротимой силой воли обладает эта маленькая, хрупкая, всегда элегантная женщина!

Наконец успокоившись, Эвелин отступила от Рурка, и он протянул ей платок из своего нагрудного кармана.

— Спасибо. — Она шмыгнула носом, поморщилась и промокнула глаза. — Мне это было просто необходимо.

— И каков прогноз доктора Андервуда? — тихо спросил Рурк. — Этот тип лейкемии излечим? И как его лечат?

Эвелин вытерла слезы, вернула Рурку платок, пробормотав слова благодарности. Затянув потуже пояс на халате, она повернулась к окну.

Даже сейчас она выглядела полным совершенством. Волосы красного дерева обрамляли классически красивое лицо, серебро на висках подчеркивало высокие скулы и гипнотический взгляд… Конечно, глаза немного покраснели от слез и на фарфорово-гладком лице проступили едва заметные морщинки, но это ничуть не портило Эвелин.

— Ты же знаешь этих докторов, от них никогда не добьешься прямого ответа. Он собирается немедленно начать переливание крови, давать противораковые лекарства. Ну и антибиотики — из-за высокого риска инфекции. Этот тип рака очень опасен, но доктор надеется на ремиссию. Если нет… — она сделала неопределенный жест рукой.

Рурк не отводил взгляда от напряженных плеч Эвелин, ее тонкого профиля.

— Я могу что-то сделать для тебя?

Она ответила не сразу. Потом вздернула подбородок — это бессознательное движение Рурк видел тысячи раз, и сейчас у него сдавило сердце.

Расправив плечи, Эвелин отвернулась от окна.

— Да. Ты можешь забрать меня отсюда. А пока будешь возиться с бумагами, я соберу вещи.

Она направилась в спальню. Рурк пошел следом.

— Ты хочешь уехать? А лечение? Разве ты не должна здесь остаться?

— Не сомневаюсь, доктор Андервуд предпочел бы видеть меня здесь, но боюсь, ему придется согласиться лечить меня амбулаторно. По крайней мере вначале.

Она вынула из стенного шкафа чемодан от Гуччи и раскрыла на кровати.

— Эвелин…

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу здесь оставаться. Если пресса пронюхает о моем здоровье, все акулы начнут ходить вокруг меня кругами. — Укладывая ночные рубашки, Эвелин отвернулась, бросив на Рурка ироничный взгляд. — И те, которые в семье, и те, что за порогом дома.

— Но…

— Рурк, пожалуйста, не спорь со мной. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы справиться со всем этим. Поверь, я не хочу умирать, но если этому суждено случиться, мне надо кое-что предпринять ради спасения своего дела. Я трудилась двадцать семь лет и создавала компанию не для того, чтобы позволить разрушить ее жадным родственникам.

Рурк хотел возразить, она видела по его глазам, но, поколебавшись, он сжал губы и кивнул:

— Хорошо, я займусь бумагами.