Возвращение домой (СИ)

- Выдрать бы тебя, - сказал я угрюмо. - Зачем ты подложила мне ночью одежду?

Ухмылка сошла с ее губ, и она огляделась почти со звериной чуткостью. Агнес ткнула в мою сторону пальцем, а затем провела характерным жестом по шее, изображая нож.

- Меня должны убить? - с сомнением спросил я.

Она торжественно кивнула.

- Почему?

Девица пожала плечами: нечто среднее между "не знаю" и "так здесь принято". Она нетерпеливо взглянула в сторону дома и выразительно показала мне на ведро. Я послушался ее и, ворча, набрал воды в оба ведра.

- Но как мне выбраться отсюда?

Она вздохнула, подобрала с земли прутик и нарисовала на тропинке среди камней нечто, напоминавшее полумесяц, и махнула рукой в сторону моря. Я тупо глядел на ее рисунок, стоя с ведрами, пока наконец не сообразил, что она имела в виду лодку.

- Мне нужно увести лодку? - спросил я. - Та, которая сушится на берегу?

Она кивнула, затем покачала головой, и у меня опять заныл опухающий глаз. Девица нарисовала мне еще несколько полумесяцев и на этот раз ткнула прутиком в сторону дома.

- Ага... Значит, здесь есть еще лодки, так? Почему тогда старик солгал мне? И почему ты так заботишься о моей жизни?

Она отвернулась, не желая отвечать на этот вопрос. Я поставил ведра на землю и подошел к ней ближе. Мне еще было чем рисковать, но Агнес на этот раз не попыталась меня ударить. Мы стояли так близко, что наше дыхание смешивалось, и я знал, что стоит мне сделать неверное движение, как она очнется от общего морока и сбежит. Мне вдруг захотелось поцеловать ее, но девушка вдруг оттолкнула меня обеими руками, показала на лес и топнула ногой.

Я презрительно хмыкнул, но она встревожилась не на шутку, и ее тревога невольно передалась мне, и я послушался ее приказа. Я затаился меж деревьями, пока она спокойно наклонилась над ведрами, но на виске у нее заметно билась жилка.

- Тебя за смертью только посылать, - проворчала старуха, которая, видно, заждалась Агнес и теперь торопилась к ней навстречу. Я не слышал, как она приближалась, но, похоже, у девицы был отличный слух. - Видит Бог, из всех нерасторопных девок такую, как ты, еще надо поискать!

Она отвесила Агнес затрещину по затылку, и та привычным движением сдунула с лица растрепавшиеся от удара волосы, не глядя на старуху. Каким-то образом ей удалось не расплескать воду, и под ругань старухи они медленно скрылись из виду. Я выждал еще какое-то время и пошел следом, то и дело дотрагиваясь до распухшего глаза.

Когда старик увидел, на что я похож, он долго смеялся, слушая мои беспомощные враки о том, что со мной случилось, а затем добродушно предложил мне кусок куриного мяса, чтобы опухоль спала, сетуя на то, что все козы у них передохли, и что гораздо лучше для синяков баранина или собачатина. Я глядел на его доброе, румяное лицо и опять не мог поверить девице: такой заботливый человек не мог оказаться убийцей и вором. Он угостил меня душистым табаком из Новой Испании, и мы долго курили, сидя на бревне перед домом, пока Пенни Болтон расспрашивал меня о родителях и рассказывал о своей корабельной молодости на борту корабля со странным названием "Забава". Он говорил о далеких краях: об Испании и Португалии, Англии и Ост-Индии, Карибском море и испанских владениях в Америке; он говорил так славно, что я заслушался и опомнился только, когда старик засмеялся и сказал, что пора спать. И действительно: спускались сумерки, из-под деревьев быстро росли темные тени, и сумеречная мошкара роилась серыми клубами в свете закатного солнца. Я отвернулся затушить трубку и, когда невзначай бросил взгляд на лицо своего собеседника, удивился его незнакомому, настороженному выражению, которое, впрочем, быстро исчезло.

В эту ночь я поклялся себе не спать и мужественно боролся со сном до полуночи, ожидая подходящего мгновения, чтобы сбежать. Дверь была заперта на засов, и я вертел в голове все способы, как неслышно отпереть его, однако всякий раз, когда я готов был встать, кто-то из хозяев стонал или ворочался, и я затихал. Я спрашивал себя, чего боюсь в этом доме. Старик был крепок - это верно, но настроен он был ко мне дружелюбно, как мне казалось, и если не слушать бредни глупой и драчливой девчонки, которая до сих пор не удосужилась сказать мне хоть слово, то мне нечего было опасаться. И все же... Все же моему воспаленному воображению казалось, что здесь что-то не так.

Старуха неожиданно поднялась в постели, потревожив мужа. Я не видел ее лица, лишь мутное светлое пятно рубахи парило в темной комнате. Она подошла к двери, успокоив своего мужа, который вновь осведомился, что происходит, отперла ее и затихла. Я не понял, вышла она или нет, и притаился под покрывалом, прислушиваясь к ночным звукам, но, кроме дыхания спящего, все смолкло. Наконец решившись, я поднялся с постели, подобрал туфли и тихо вышел во двор.