Возвращение домой (СИ)

Хозяйки нигде не было видно, и я беспрепятственно влез на крышу за одеждой, стараясь не стучать зубами: ночной холод неожиданно оказался слишком пронзительным. Жилет и камзол я уже натягивал, спрятавшись за козьим сараем и, запустив руку в карманы, не нашел там ни единой монеты: хозяева, похоже, не упускали своей выгоды даже в мелочах. Пока я натягивал чулки, передо мной появился узкий луч фонаря и мельком осветил девичью руку, которая протягивала мне сверток с едой.

- Как ты догадалась, что я здесь? - спросил я у невидимой Агнес, засунув тряпицу с сухими галетами в карман, но вместо ответа она закрыла мне рот рукой, а затем отстранилась и качнула фонарем. Луч запрыгал по стволам деревьев, освещая тропинку. Я хотел забрать у нее фонарь, но девица отвела мою руку, и свет опять выхватил переплетение веток из темноты. Она легко отошла от меня, и я понял, что девица собралась проводить меня.

Мы благоразумно молчали, пока не отошли подальше от дома, и только здесь я осмелился спросить у нее:

- Куда ты ведешь меня?

Она не ответила, и я схватил ее за руку, чтобы убедиться, что она живая. Она изумленно обернулась ко мне, но на этот раз бить не стала. Рука у нее была теплой, и я сжал ее ладонь, прежде чем отпустить. Я почувствовал, как девица хмурится в темноте, и она подняла фонарь повыше, чтобы я мог увидеть ее лицо, закрыла рот ладонью и покачала головой.

- Так ты что... немая?

Агнес помедлила, прежде чем коротко кивнуть, и отвернулась, словно желала поставить на этом точку.

Вскоре мы оказались на берегу, и, к счастью, он не был похож на тот скалистый берег, что я видел во сне. Песок набился мне в туфли, пока мы брели к перевернутой лодке, которую выволокли на берег. Агнес поставила фонарь на землю и помогла мне перевернуть ее. Весла лежали под ней, завернутые в плотную парусину, и девушка подала мне нож, чтобы разрезать крепкий узел. Когда оставалось лишь спустить лодку на воду, я не смог не спросить у моей спасительницы:

- Ты поедешь со мной?

Она мотнула головой и показала фонарем назад, а затем повесила его на нос лодки, чтобы я не врезался в берег.

- Странная ты девица...

Мне помолчали, не зная, что еще сказать. Я думал, что она уйдет, но Агнес все еще чего-то ждала, и мне показалось, что она улыбается.

- Хочешь, я приеду за тобой после того, как доберусь до города? - спросил я и почувствовал, что этот вопрос задавать не стоило. От Агнес повеяло холодом, и она еле уловимо отстранилась от меня, избегая, как обычно, прикосновений.

- Что ж, тогда прощай, - сказал я и поволок лодку к воде.

Она глядела мне вслед, серая фигурка в коротком платье, но я не знал, видела ли Агнес меня. Я поднял руку в знак прощания, но она даже не шевельнулась.

На мое счастье, море было спокойным, и я не видел ни единого признака шторма. Я быстро согрелся, пока греб. Хоть я и не мог назвать себя искусным гребцом, но лодка с легкостью шла вдоль берега, она не пропускала воду, и я даже подумывал поставить парус, если поднимется ветер.

Теперь я понимаю, какой легкой добычей был с фонарем на носу лодки, заметный любому, кто коротал бы эту ночь на берегу, но тогда, опьяненный свободой и свежим морским воздухом, я не заметил, как ко мне сбоку подошли две лодки.

Они не стали окликать меня, и я опомнился только тогда, когда услышал рядом плеск от чужих весел. Их молчание красноречиво говорило о том, что намерения у них были вовсе не добрые. Я приналег на весла, но у них гребцов было больше, и за борт моей лодки зацепился багор. Без лишних слов они потащили меня к берегу; когда же я попытался освободиться, то получил веслом по голове и чуть не выпал за борт.

На берегу меня вытащили из лодки и под угрозой ножа заставили лечь на землю. Негодяи вытащили фонарь, прикрытый мешковиной, и я наконец-то смог увидеть своих похитителей. Их было восемь - все крепкие люди, из тех, с кем не стоит встречаться на узкой дорожке. На каждом из них будто лежала печать пороков: природа наградила их звериным обликом, грубый образ жизни - шрамами и ранами, а привычка потакать страстям - дурной болезнью. В городе я видел подобных им только на пристани, и то - они редко собирались больше одного-двух и вели себя тихо. То ли дело сейчас! Они грубо галдели, радуясь тому, что добыли еще одну лодку, затем раздели меня до рубашки и подштанников, не побрезговав чулками, ботинками и лентой, которой я перевязывал свои волосы, и крепко стянули мне руки веревкой. На первый же свой вопрос я получил кулаком в зубы и благоразумно решил молчать, пока меня не спросят, но они, судя по разговорам, приняли меня за рыбака и после долгого обсуждения - гнать меня в шею или убить на месте и выкинуть в море - решили привести меня к своему капитану, чтобы тот точно приказал, что им делать. Капитан Джек или капитан Жак - по правде, я не расслышал его имени, но нечто подобное произносил старик, когда думал, что я сплю.