Возвращение домой.Том 1

Он поехал по унылой магистрали — спинному хребту графства. На глаза попадались заброшенные оловянные рудники, старые паровозные депо и неряшливые стога. Неприглядная картина. Когда же будет море? Гасу не терпелось увидеть его. Но вот наконец дорога побежала под гору, и вид местности начал меняться. Справа показался ряд бугристых песчаных дюн, потом проглянула узенькая полоска зеленых бурунов, накатывающих на отмель, и в конце концов Энгус был вознагражден долгожданным видом на Атлантический океан. Дальше дорога поворачивала в глубь материка, и взору открылись пастбища, усыпанные стадами молочного скота, отлого спускающиеся к югу поля, засаженные овощами и разделенные между собой неровными, извилистыми каменными оградами, которые, казалось, стояли здесь вечно. В садах у коттеджей росли пальмы, на домах лежал бледный налет известковой побелки, узкие дороги ответвлялись от шоссе и ныряли в лесистые долины, свернуть куда так и манили дорожные указатели. Все вокруг дремало в тепле послеполуденного солнца. Деревья отбрасывали на темный гудрон густые тени, испещренные солнечными крапинками, и во всем ощущалось нечто вечное, какая-то неподвластность времени, будто лето здесь никогда не кончится, листья не слетят с древних дерев и пологие склоны фермерских земель никогда не узнают студеного дуновения зимних ветров.

Вскоре впереди снова засверкало в рассеянном солнечном свете море — широкая гладь залива Маунт, настоящий взрыв синевы; горизонт тонул в туманной дымке, В море виднелась стайка суденышек — вероятно, какая-нибудь регата. Похожие на дроздов-белобровиков яхты с алыми парусами стремительно шли в крутой бейдевинд[61], видно, держа курс на какой-нибудь далекий бакен.

Все было таким пронзительно знакомым, как будто Гас бывал тут раньше и теперь всего лишь возвращался в места, которые давно знал и любил. «Да, вот оно. Точно такое, как было всегда. Точно такое, как я и думал». Вытянутый выступ пирса в гавани — надежное пристанище для мореходов, частокол высоких мачт стоящих на причале судов, звенящий от крика чаек воздух. Паровозик покидает станцию и, попыхивая, пробирается вдоль изогнутого дугой берега. Шеренга домиков в стиле эпохи Регентства — окна поблескивают на ярком солнце, в садах в изобилии растут кусты магнолии и камелии. И над всем главенствует, залетая в открытое окно машины, свежий, холодный, соленый запах выброшенных на берег водорослей и открытого моря.

Море

В колыбели качало.

Пенным валом играя

Будоражило слух.

Море

Закаляло мой дух…

Все это были части единого переживания. Гас ощущал себя человеком, возвращающимся к своим истокам, словно, чем бы он ни занимался до сих пор и где бы ни жил, все это было лишь преддверием, чем-то временным, ненастоящим. Странное это было чувство… но, если разобраться, может быть, и не столь уж странное, ибо он впервые вживе видел то, что уже в тонкостях знал благодаря корнуолльским художникам, которых изучал, творчеством которых так жадно интересовался. Лора Найт, Ламорна Бёрч, Стэн-хоуп, Элизабет Форбз и многие другие. И ему вспомнилась мальчишеская мечта — поселиться в Корнуолле, предаться богемной жизни и писать картины; приобрести белый, омытый солнцем коттедж, посадить перед крыльцом герань. Гас усмехнулся, вспомнив, что в этих фантазиях присутствовал и расплывчатый, неопределенный женский образ — его верная подруга и спутница. Он не имел в виду никого конкретно, и смутное очертание так и не обрело своего лица, но, конечно же, она была молода, красива и прекрасно готовила. Его хозяйка и его возлюбленная. И, продолжая свой путь, Гас вслух засмеялся над наивностью утраченной юности, над невинными мечтами зеленого юнца, которым он когда-то был. Но тут же посерьезнел — ведь он здесь, он все-таки приехал, и теперь былые мечты уже не кажутся недостижимыми, и невозможное словно бы становится возможным.

Погрузившись в воспоминания, он не заметил, как пересек весь город и выехал из него с другого конца. Взобравшись на вершину холма, крутого, точно скат крыши, он увидел, что пейзаж опять резко переменился: фермерские поля простирались вплоть до рыжеватых вересковых пустошей, где то и дело возвышались груды валунов. Вездесущее море, лежавшее слева, ни на миг не исчезало из виду, но теперь к его острому привкусу в воздухе добавился сладкий аромат болотного мха, а откуда-то издалека донесся долгий квохчущий зов кроншнепа.