Возвращение домой.Том 1

При мысли о библиотеке на Джудит напал приступ клаустрофобии. Душная, пыльная комната, просачивающийся сквозь закрытые окна свет, запах старых книг, гнетущая тишина (разговаривать запрещалось). Там она просто задохнется, умрет от удушья. Со смелостью отчаяния она подала голос:

— Мисс Катто…

— Что такое?

— Вместо того чтобы идти в библиотеку… я бы очень хотела, больше всего, сходить куда-нибудь одна. Я хочу сказать, по-настоящему одна. Мне бы посмотреть на море, собраться с мыслями, подумать обо всем, что произошло. Всего лишь на часок, до чая. Если бы вы разрешили мне сходить к морю…

Несмотря на всю свою выдержку, директриса была сражена этой дерзкой, неслыханной просьбой.

— Сходить к морю?! Одной?! Но ведь для этого нужно пройти через весь город!

— Я знаю, это запрещено, и все-таки, может, вы разрешите мне, один-единственный раз? Пожалуйста! Я не буду ни с кем разговаривать, не буду покупать сладости и ничего такого… Мне только нужно совсем немножечко… — Она хотела сказать «покоя», но подумала, что это будет звучать, пожалуй, грубовато, и закончила по-другому: — …немножечко побыть наедине с собой. Прошу вас! — молила она, и мисс Катто не могла не почувствовать, что это — крик из самой глубины души.

Но она все еще не могла решиться. Это значило бы нарушить одно из строжайших школьных правил. Девочку в костюме «Святой Урсулы» заметят, пойдут разговоры…

— Пожалуйста…

С огромной неохотой мисс Катто уступила,

— Ну, хорошо. Но только один раз и никогда больше. И только потому, что тебе о многом нужно подумать, и я понимаю, как тебе необходимо уединение, чтобы разобраться во всем случившемся. Но никому ни слова, что я позволила тебе, даже Лавди Кэри-Льюис! К чаю чтобы была на месте. И не вздумай забегать в кафе за мороженым!

— Обещаю!

— Ну, ступай, — глубоко вздохнула мисс Катто. — Хотя, по-моему, мне следовало бы сейчас негодовать.

— Нет, не следовало бы, — возразила Джудит и вылетела из кабинета, пока директриса не передумала.

Она вышла из школьных ворот навстречу тусклому, тихому дню. Было пасмурно, но облака словно озарялись изнутри невидимым солнцем. Легкий, теплый бриз, поддувавший с юга, был настолько слаб, что даже не шевелил ветки деревьев. Некоторые деревья стояли с голыми еще ветвями, но на остальных уже появились почки. Было так тихо, что лай собаки или шум автомобиля эхом прокатывались по окрестностям. Джудит шла по городу, который казался вымершим и заброшенным. Спустя какое-то время, когда закончатся занятия в школах, улицы огласятся похожим на воробьиное чириканье оживленным гомоном детей, на пути домой они будут резвиться на тротуарах и поддевать ногами камни; а пока встречались лишь редкие прохожие, стоявшие в ожидании автобуса или глазевшие на витрину мясной лавки в размышлении, чего бы купить на ужин. На каменной скамейке у банка сидела в безмолвном единении пара стариков, опираясь на свои трости, и когда часы на здании банка пробили половину часа, в небо поднялась туча голубей; беспокойно покружив какое-то время в воздухе, они снова опустились на землю, чтобы важно расхаживать и чистить себе клювами перья.

Голуби заставили Джудит вспомнить о Нанчерроу, и как хорошо было знать, что она туда вернется и проведет там пасхальные каникулы; и это произойдет не потому, что своих родителей упросила Лавди — нет, сама Диана и полковник Кэри-Льюис пригласили ее, полюбили, захотели увидеть снова. Она вернется в «розовую» спальню, которая, как обещала Диана, всегда будет принадлежать ей, — эта комната, выходящая окном во внутренний двор с голубями, комната, где ждал ее возвращения китайский ларец. Джудит будет носить вещи Афины и снова почувствует себя другим человеком.

Но странное дело: она и сейчас уже чувствовала себя другим человеком, потому что все вокруг было другим. Пока она проходила по замершим улицам, где, кроме нее, не было больше никого из детей, ее одиночество преображало облик всего окружающего. Знакомые здания представали в совершенно новом свете, словно она никогда не была здесь раньше, словно впервые исследовала какой-то чужеземный город. У нее как будто появился «третий глаз» для восприятия света и тени, цвета и формы. Вот — незнакомый переулок, вот — черная кошка неожиданно проскользнула мимо. В витринах магазинов Джудит видела свое отражение — медленно бредущая по улице девочка в бутылочного цвета твидовом пальто и безобразной шляпке, которые выдавали в ней ученицу «Святой Урсулы». Но внутренне она уже была элегантной взрослой девушкой, которая носит кашемировые пуловеры и однажды явится всему миру, как бабочка, выпорхнувшая из куколки.