Возвращение Фабрицио

— Так вы скажете, что мы там увидим или я должен оставаться в неведении до конца этого… восхождения?

Он произнес последнее слово, подняв палец вверх, словно сию минуту узнал что-то новое.

— Да, да. Мы будем смотреть на комету высоко в небе. Родольфо сказал, что сегодня вечером прилетит великая комета. Не забыл его? Я спас ему жизнь, помнишь? Очень странный юноша, его называют «Человек тростника». — Священник сделал паузу. — Ты хотя бы слушаешь?

— А? Что? Я задумался. Как по-вашему, сможем мы зайти в таверну, потом, когда покончим с этим?

Фабрицио остановился и уставился на слугу.

— Обычно широкий лоб считается признаком ума… — Он продолжил: — Мы увидим комету с помощью этого инструмента, называемого телескопом. Глядя в него, мы сможем приблизить звезды к земле. Его прислал мне в подарок англичанин, изучающий небо, что был здесь в прошлом году.

— Я хорошо его помню. Вы многие ночи проводили, говоря о диковинах. Мне такие неведомы. — Омеро посмотрел озадаченно. — Скажите, что двигается по трубе, далекий предмет или сам глаз?

Фабрицио рассмеялся.

— Вопрос, ответа на который я сам до конца не знаю. Уверен, что ни глаз, ни предмет по трубе не двигаются. Мне крайне недостает знания в этой области. Знаю, что внутри зеркала, и каким-то образом… но посмотри сам!

Священник умолк и осторожно положил телескоп на широкий, высотой по пояс, каменный выступ возле окна. Он развернул синюю ткань, показался инструмент из грушевого дерева, около метра длиной, с тремя медными кольцами.

Омеро телескоп напоминал музыкальный инструмент — флейту или дудку. Слуга уставился на него, и в этот момент показалось, будто солнечный луч проник в окно, ударился о среднее кольцо из меди и рассыпался искрами. Слуге представлялось, что предмет наполнен звездами и крохотными кометами и все они бьются внутри трубы, отскакивая от стенок. Омеро даже задумался, не взорвется ли труба у него перед глазами.

— Оно действует с помощью волшебства?

— Не волшебства. Науки.

Слуга кивнул с озадаченным видом.

Снова пошли вверх по ступеням. Омеро запричитал:

— Говорят, кометы — испарения людских грехов. Они поднимаются в воздух, изливая свой яд на землю и на всех, кто на ней есть. — Он остановился. — Не люблю я их. Не по душе они мне. Нет.

Священник терпеливо кивал:

— Знаю-знаю.

Дальше оба поднимались в раздраженном молчании. Слышно было только шарканье обуви по каменным ступеням.

Сначала они услышали непрерывное размеренное тиканье. Очередной раз свернули за угол и увидели выход с лестницы, ведущий в комнату, где располагался механизм огромных астрономических часов, украшавших фасад башни. Остановились. Священник снова оглянулся на лестницу.

— Думаю, от жены мы избавились — так далеко она за нами не пойдет.

Они уселись и некоторое время отдыхали, рассматривая шестерни, грузила и рычаги сложного механизма.

— Кто их сделал? — спросил Омеро.

— Местный кузнец Джованни Дивидзиоли. Знаешь его потомков? Они и сейчас живут в приходе Святой Лючии.

— Еще бы. Дивидзиоли — само имя похоже на рычаги и шестеренки.

— Да. Тонко подмечено. Омеро, иногда ты меня изумляешь. — Священник рассеянно смотрел на механизм. — Что он тебе напоминает? Любая догадка.

Маленький человек смотрел на внутренности часов, лицо сморщено, словно он напряженно думал.

— Не знаю. Водопад?

— Занятно. Я нахожу в нем сходство с мельничным колесом. Что, по-твоему, оно перемалывает, это колесо, в непрестанном движении?

Омеро пожал плечами.

— Время, друг мой. Оно перемалывает время.

Омеро хрюкнул. Еще несколько минут они смотрели на механизм, затем снова двинулись наверх. Тиканье часов затухало, они удалялись от него вверх по ступеням. Наконец звук совсем затих, как будто люди вышли за пределы времени, все глубже погружаясь в небесное безмолвие, в беззвучный механизм звездных часов.

После мучительного восхождения, главными особенностями которого стали бесчисленные передышки и непрерывный поток жалоб Омеро, они оказались перед дверью по левую руку от себя. Отворив ее, Фабрицио увидел огромные башенные колокола — всего семь, беззвучные и массивные, висящие в ряд. Каждый колокол посвящен своему святому. Фабрицио достал из кармана сутаны маленький молоточек, стукнул по очереди по всем семи колоколам и наклонил голову, прислушиваясь. Колокол святой Агаты он ударил второй раз.

— Ре-бемоль мажор. Ты знал, что святая Агата была молодой, красивой и богатой? Благородного происхождения.

— Как герцогиня.

Дон Фабрицио улыбнулся своим мыслям.

— Вот именно. Как герцогиня. — И добавил: — Святая Агата покровительствует литейщикам колоколов, а также исцеляет от бесплодия.

Он снова потянулся и стукнул по колоколу.

— А знал ты, что святая Тереза пережила трансверберацию сердца? — Омеро взглянул на него вопросительно, и он пояснил: — В момент мистического экстаза ее сердце пронзила огненная стрела.

— Наверное, комета упала с неба и проткнула ее.

— Омеро, прошу тебя! Твое воображение отнимает у тебя здравый смысл, сколько бы его у тебя ни было. — Он наклонился за корзиной с едой. — Идем дальше.