Возвращение Ганимеда

(опустившись на одно колено, проводит рукой по краю резервуара) Прошлый раз было хуже. Без этого. (Поднимает голову к так близко смыкающемуся своду.) Почти похоже на романику. (Негромко смеется своему невольному каламбуру.)

Почти неслышный звук спускающихся шагов. Лорд Уильям, не меняя позы, оборачивается с улыбкой, которая в следующее мгновение отнюдь не исчезает, но как-то неуловимо меняется: в низкой арке проема стоит Гвендолен.

ГВЕНДОЛЕН

(с завидным самообладанием) Все направились в триклиний. Но проследив за Вами я подумала, что Вы нашли для себя что-то более интересное. Надеюсь, я не помешала.

ЛОРД УИЛЬЯМ

О, нет. Это одно из моих любимых мест в Помпеях, хотя я не уверен, что Вы разделите мой странный вкус.

ГВЕНДОЛЕН

Что это?

ЛОРД УИЛЬЯМ

Так, часовенка. Видите это углубление в полу?

Гвендолен, изящно подобрав складки белой юбки, опускается на пол напротив лорда Уильяма.

ЛОРД УИЛЬЯМ

Когда-то в этом резервуаре хранилась вода Священного Нила. Представьте, с какими предосторожностями ее везли в глиняных сосудах из дальних пределов. Какими секретами сохраняли от загнивания! Она была прозрачной, голубоватой. Сейчас это всего лишь грязь дождей — но будем благодарны и за эту воду. (Медленно погружает руку в резервуар.)

ГВЕНДОЛЕН

Пахнет болотом.

ЛОРД УИЛЬЯМ

Если не хуже. (Пропускает сквозь пальцы зеленую воду.) Но в прошлый раз этот резервуар был сух до дна.

Гвендолен, набравшись решимости, следует его примеру, опуская в воду самые кончики пальцев.

ЛОРД УИЛЬЯМ

Не правда ли, это чем-то напоминает чаши католических храмов, те, что для Святой воды? Вы их видели?

ГВЕНДОЛЕН

(надменно) Возможно, на нынешних экскурсиях. Но я не обращала особого внимания на выдумки католиков.

ЛОРД УИЛЬЯМ

И напрасно. Они большие эстеты, чем мы, и к тому же наши предки. (Его глаза смеются каким-то совсем мальчишеским смехом.) А коль скоро мы все равно не знаем, с какими жестами прикасались к священной воде Нила жрецы Изиды… (Прижимает мокрую ладонь ко лбу, груди, левому, а затем правому плечу. Негромко смеется, встретив эпатированный взгляд Гвендолен.) А Вы довольно забавны.

ГВЕНДОЛЕН

Милорд?

ЛОРД УИЛЬЯМ

Я не подразумевал ничего обидного. Просто Вы чем-то неуловимо напомнили мне мою жену, лэди Фрэнсис, когда она была даже еще моложе Вас. (Улыбается.) Она была своеобразным ребенком — и взирала на мир довольно требовательно.

ГВЕНДОЛЕН

(тихо) Вы уже были тогда знакомы?

ЛОРД УИЛЬЯМ

О, мы росли вместе. Мы ведь дальние родственники.

Гвендолен опускает глаза. Задумчиво погружает всю ладонь в затхлую воду резервуара.

XXVIII

Лондон Бридж со стороны Кинг Уильям Стрит. Черное небо. Андреа стоит и смотрит на воду, опершись на перила моста. Прогуливающиеся прохожие.

Один из прохожих, пройдя мимо Андреа, замедляет шаг, быстро оборачивается. Это Генри Коллинз.

ГЕНРИ

Андреа! (Смеется.) Последнее время в Лондоне легче натолкнуться на зулусских послов, чем на своих знакомых.

АНДРЕА

Генри? Я думал, ты в Оксфорде.

ГЕНРИ

Был. Целую неделю. Мне хотелось бы думать, что я достоин лучшей участи. Я приехал сегодня.

АНДРЕА

Гарри… знаешь, ты — единственный человек, которого мне сейчас вообще хотелось бы видеть.

ГЕНРИ

Эй, постой! То-то ты тут стоял с видом принца Гамлета, когда он думает, произносить или нет тот жутко длинный монолог. Что стряслось?

АНДРЕА

Ничего.

ГЕНРИ

Я уже заметил, что ничего.

АНДРЕА

Или — слишком многое, чтобы об этом имело смысл рассказывать.

ГЕНРИ

Другими словами — рассказ из тебя придется вытрясать как шестипенсовики из детской копилки. Зайдем уж тогда ко мне.

АНДРЕА

Гарри… Что толку — тут все равно уже ничего не поправишь.

ГЕНРИ

Как знать. Идем! Правда, ко мне должен зайти один приятель по Оксфорду — но это ненадолго. Я ему привез конспекты лекций, которые он прогулял.

АНДРЕА

Ну зачем я буду вешать на тебя своих собак?

ГЕНРИ

Не валяй дурака! (С улыбкой обняв Андреа за плечи, увлекает его от перил.)

АНДРЕА

Ладно, не буду.

XXIX

Комната Генри, в которую они заходят, обставлена ампирной мебелью, но заметно, что в этом выражается не вкус хозяина, а просто стиль дома. Вкусы самого Генри видны в другом — повсюду теснятся призы и вымпелы спортивных состязаний, охотничьи ружья, боксерские перчатки. На письменном столе, поперек доски которого почему-то валяется манежный хлыст, стоит фотография Сесиля Родса.

ГЕНРИ

Садись где хочешь, везде одинаковый разгром. В доме сейчас кроме меня только Нэнси, а она говорит, что в моей комнате ей делается дурно. Она, мол, еще рискнула бы попробовать прибрать, если бы под руки все время не попадались то трензели, то патроны. (Открывает бар, достает бокалы, виски и сифон.) А так она чувствует себя не горничной, а грумом или егерем. Не могу же я допустить, чтобы девушке делалось дурно по моей вине. Ты будешь виски?

АНДРЕА

(мрачно) Да. (С бессознательным вызовом выбирает в ящике сигару. Сердито обкусывает кончик, проигнорировав лежащий тут же нож. Откидывается на спинку кресла.)

Генри разливает виски, разбавляет содовой, подходит к Андреа, протянув ему один из бокалов, садится напротив. Отхлебнув виски, ставит свой бокал на столик и тоже выбирает сигару.

ГЕНРИ