Возвращение гоблина

– Мистер Бирюк, я не физик-теоретик, я практик. Поэтому я постараюсь описать эту «магию», простите «практику», как смогу. Наш мир, наше пространство дискретно-непрерывно связано со временем. Время непрерывно, но оно же и дискретно. Время можно рассматривать как пучок разнонапряженных струн, причем каждая из струн связана с пространством самостоятельно, образуя своё подпространство, свой мир, свой аффинор. Исходя из этого – наш мир представляется мультимиром. В каждой струне ход времени различен, и чем больше напряжена струна, тем быстрее в ней ход времени. Мы обитаем в аффиноре «нулевой» струны, находиться в нём нам энергетически почти ничего не стоит. Чтобы шагнуть в мир «первой» струны надо затратить значительное количество внутренней энергии, а чем дальше – тем больше. Уже в мире «первой» струны из-за «красного смещения» небо не голубое, а багряное, солнце не жёлтое, как у нас, а красноватое. И чем «выше» струна, тем сильней. Живые существа уже в мире «первой» струны – всего лишь тени, деревья не имеют листвы, незыблемы только камни и металл. В мире «второй» струны вода имеет такое поверхностное натяжение, что по ней можно бежать. Кстати, пирамиды использовались Дроу, как накопители энергии, с помощью которой они могли перемещаться в подпространстве на другие континенты, а может и ещё куда. Техника таких перемещений утрачена, секрет этой «практики» Дроу унесли с собой.

– А жизнь в мультимирах есть? – спросил я.

– Нет, жизни там нет, да это и понятно, «жизни» и в нашем мире приходится бороться за жизнь, простите за каламбур, «жизни» ни к чему лишние траты энергии. Однако, мистер Бирюк, посмотрите, пока мы с вами разговоры разговаривали – дождь окончился, – сказал Макгрегор.

Я поднялся и вышел на крыльцо. Глянул на небо, тучи рассеивались, вот-вот выглянет солнце.

– Вы правы, сэр Джон, скоро можно будет отправляться, надо плотнее перекусить перед выходом, – согласился я.

4

Солнце клонилось к закату, в лесу сгущались сумерки. Продираться сквозь густой подлесок чернобыльских «джунглей» стало ещё трудней. Наконец, впереди, в ложбине между двумя холмами средь деревьев и кустарников, показалась светлая полоса – бетонная дорога.

Выбрав большое сучковатое дерево, я подошел к нему и прислонил свою винтовку к его стволу. Скинув с плеч свой рюкзак, я повесил его на сук.

– Привал, – вполголоса сказал я подошедшему ко мне Макгрегору. Сэр Джон молча снял свой рюкзак и повесил его на соседний сук.

Отсоединив от винтовки оптический прицел, я обратился к Макгрегору:

– Сэр Джон, давайте взберёмся вон на тот бугор, вам следует на кое-что взглянуть, – кивнув в сторону холма справа, предложил я. Макгрегор, закинув свой пистолет-пулемёт за спину, неопределенно пожал плечами, мол, следует так следует.

Взобравшись на пригорок, я лег на землю и подполз к кустам на краю откоса, спускающегося к дороге. Осмотрел дорогу. Как я и ожидал, бетонка была пустынна – армейские грузовики в сопровождении БТР ходят тут только в дневное время суток. Дорога слева ныряет в лес, справа в метрах ста пятидесяти упирается в блокпост. Осторожно раздвинув ветки кустов, я стал через оптический прицел рассматривать КПП. Похоже, с момента моего последнего посещения этого места двухгодичной давности, тут ничего особо не изменилось – два ряда заграждений из колючей проволоки «егоза», расходящейся от дороги в обе стороны. За брустверами из мешков с песком перед КПП слева и справа пулемёты и часовые на вышках и прикрытый маскировочной сеткой танк в траншее, укопанный под самую башню. И ещё, хотя предупреждающих табличек не было, я знал, что пространство между двумя проволочными заграждениями густо «засеяно» сигнальными и противопехотными минами.

– Вот, посмотрите, – сказал я шепотом и передал оптику подползшему ко мне Макгрегору.

Макгрегор, мельком скользнув взглядом по КПП, задрав голову, стал с интересом разглядывать «решётку» РЛС, верхушка которой ещё золотилась в лучах заходящего солнца.

Я его, конечно, понимаю – от созерцания этой конструкции вблизи по-первости дух захватывает, но время идёт, а впереди ещё много дел.

– Сэр Джон, с этого места наш выход из зоны можно назвать операцией «Омега», – напомнил я о себе.

– Почему именно «Омега»? – оторвавшись от окуляра и возвращая мне прицел, спросил Макгрегор.

– Для того, чтобы отсюда добраться до асфальтового завода, нам придётся обогнуть эту хреновину, а заодно и «Южные болота» по дуге, напоминающей эту самую греческую букву. Давайте вернёмся в ложбину, – сказал я и, не дожидаясь возможных новых вопросов, стал отползать от кустов. Спустившись с вершины бугра, я поднялся и вернулся к дереву с нашими рюкзаками. Макгрегор последовал за мной.

– А что это всё-таки такое, что за мегасетка? – спросил Макгрегор, усаживаясь возле дерева рядом со мной.