Возвращение государя

— Это зависит от того, как ты вернешься, — сурово произнес Дэнетор.

Последним, кто говорил с Фарамиром перед отъездом на восток, был Гэндальф.

— Я знаю, у тебя горечь на сердце, — сказал он. — Но не лезь понапрасну на рожон. Ты еще будешь нужен здесь, и не только как воитель. Поверь, Фарамир, отец любит тебя. Ну, в добрый путь!

Фарамир уехал во главе небольшого отряда добровольцев. Многие пытались разглядеть со стен, что происходит в Осгилиате, но разрушенный город скрывала мгла. Другие неотрывно смотрели на север, считая лиги, отделявшие Рохан от Минас-Тирита.

— Придет ли Тейоден? — гадали они. — Не забудет ли о старом союзе?

— Придет, — заверял сомневающихся Гэндальф. — Непременно придет, разве что несколько запоздает. Пока еще рано. Сами посудите: красную стрелу он получил в лучшем случае два дня назад, а путь от Эдораса неблизкий.

Поздним вечером со стороны Реки, загоняя коня, прискакал гонец с безрадостными вестями. Выступившее из Минас-Моргула войско уже подтягивалось к Осгилиату, соединившись с подошедшими с юга полчищами свирепых харадримов.

— Их снова ведет Черный Предводитель, — говорил гонец, содрогаясь от ужаса. — Страх переправился через Андуин впереди его воинства.

Этими словами закончился для Пиппина третий день пребывания в Минас-Тирите. В ту ночь мало кому удалось уснуть. Надежда таяла, ибо все понимали, что даже Фарамир не сможет удерживать переправу долго. На следующий день Тьма сгустилась до предела и больше уже не росла. Зато рос страх: гонцы донесли, что Вражье воинство переправилось через Андуин, а Фарамир, собрав уцелевших людей, отступает к стенам Пеленнора под натиском десятикратно превосходящих сил.

— Уж не знаю, успеет ли он укрыться за стенами, — говорил вестник, — враги идут по пятам. Они дорого заплатили за переправу, но все же меньше, чем мы рассчитывали. У них все было хорошо подготовлено. Теперь-то ясно, что в восточном Осгилиате давно уже строили лодки и сколачивали плоты. Так валом и валили, но самое страшное не это, а их Черный Предводитель. Мало кто устоит при его появлении. Перед ним и собственные-то воины трепещут, по первому его знаку они хоть сами на смерть пойдут, хоть друг друга поубивают.

— Значит, там я нужнее, чем здесь, — сказал Гэндальф и без промедления ускакал во Тьму.

Пиппин остался один и в ту ночь так и не сомкнул глаз.

Он стоял на стене, неотрывно глядя на восток.

Когда, словно в насмешку, ибо над городом висела тьма, зазвонили утренние колокола, Пиппин увидел далеко на равнине огненные вспышки. Поднялась тревога, люди схватились за оружие.

— Стена Пеленнора пала! — кричали повсюду. — Они проделывают в ней бреши чародейским зельем. Они идут!

Но первыми появились не враги, а горстка всадников во главе с Гэндальфом: они сопровождали вереницу повозок с ранеными. Не теряя времени маг направился к Дэнетору. Правитель сидел в верхнем покое, над тронной залой Белой Башни. Пиппин был с ним: заслышав колокол, хоббит вспомнил о службе и поспешил к наместнику. Дэнетор всматривался сквозь тусклые окна то на север, то на восток, то на юг, щуря темные глаза, словно надеялся пронзить взглядом окутавшую город со всех сторон мглу. Но чаще всего он оборачивался на север и порой напряженно прислушивался, будто благодаря ведомому одному лишь ему древнему искусству мог расслышать топот копыт на далеких полях.

— Фарамир вернулся? — первым делом спросил Дэнетор.

— Нет, — ответил Гэндальф. — Но когда мы расставались, он был жив. Собрал отряд, чтобы прикрыть отступление через Пеленнор, иначе оно превратилось бы в бегство. Прикрыть-то прикроет, но долго ему не продержаться, слишком уж силен враг. Пришел тот, кого я боялся.

— Неужто сам Темный Властелин? — вскричал Пиппин, забывший от ужаса, что ему не пристало встревать в разговор.

— Нет, достойный Перегрин, — горько рассмеялся Дэнетор, — пока еще нет. Он появится только после полной победы, чтобы восторжествовать надо мной. Войну Враг ведет чужими руками, как и все великие властители, если они мудры. Как и я — сижу здесь, в Башне, размышляю, наблюдаю и выжидаю, не щадя даже собственных сыновей. А мне ведь еще под силу орудовать мечом.

Старик выпрямился и распахнул черный плащ, скрывавший, как оказалось, кольчугу и длинный меч в черных с серебром ножнах.

— Долгие годы я не снимал брони ни днем, ни ночью, — промолвил он. — Нельзя расслабляться, ибо изнеженность порождает робость.

— Однако сейчас твоими дальними укреплениями уже овладел самый грозный из полководцев Барад-Дура, — сказал Гэндальф. — Это бывший король Ангмара, великий чародей, а ныне предводитель назгулов, Призрак Кольца, копье ужаса в руке Саурона и тень отчаяния для его противников.

— Вот соперник тебе под стать, Митрандир, — молвил Дэнетор с невеселой усмешкой. — Что до меня, мне давно известно, кто ведет полчище Темной Башни. Неужто ты вернулся лишь ради того, чтобы сообщить мне это? Или же просто не решился померяться с ним силами?

Пиппин зажмурился от страха. Он ждал, что Гэндальф взъярится, но, как оказалось, напрасно.