Возвращение грифона

— Вот как был ты пэтэушник, грубятина, так им и остался! Предлагал мне Лешка Суров выйти за него — отказалась! А он моряк, весь в аксельбантах, красавчик! И на что поменяла?

— На мужчину. Настоящего мужчину. А твой Леха, кстати, спился! Вон, у магазина тусуется твой моряк! Копейки стреляет у прохожих! А я деньги зарабатываю, меня уважают…

Ну, понеслось. Эту песню я слышал уже не раз и не два. Мать вспоминает тех, кто когда-то предлагал ей руку и сердце, а отец сосредоточенно обгаживает всех мерзких претендентов, отвергнутых моей популярной мамой.

Кстати сказать, в молодости она была очень, очень красива. Вероятно, я в нее пошел. Потому что отец корявый, кряжистый, хоть и высокий. Руки узловатые, ладони — как лопаты. Впрочем — такие же у меня, чем он всегда гордился. А вот физиономией, слава богу, я в мать пошел. Этот курносый нос и тяжелые надбровия мне не достались. Отец был очень сильный человек — раз он на спор поднял машину за передок — самую тяжелую часть. И выиграл ящик пива. Мать узнала — скандал был невероятный. «Если бы ты, дурак, сорвал бы спину или еще чего повредил — кто кормил бы Ваську?! Заделал мне ребенка и развлекается, как идиот! На мою учительскую зарплату ребенка не поднять, особенно при инвалиде придурке-муже! Ты понимаешь, что творишь?!..» Ну и так далее. Полный набор. Отец только посмеивался и подначивал: «Ух ты, здорово сказанула! Вот как преподаватели изящной словесности нынче выражаются! И скрывала такие способности?»

Надо сказать, что отец не был никаким пэтэушником, скорее наоборот. Окончил автодорожную академию и был инженером. Но предпочитал работать автослесарем. Заработки больше. Он был классным автослесарем по иномаркам и предпочитал, чтобы над ним было как можно меньше начальников.

— Вы тут ругайтесь пока, я пойду душ приму. Да и одеться мне надо.

— Ты ж одетый? — не понял отец.

— Он в иллюзию одет! — торжествующе сказала мать, намекая на то, что отец такой болван и ничего не знает о сыне. — Ты не забыл, что наш сын маг?

— Не забыл, — хмыкнул папаня, — сынок, мойся, и ужинать. Кстати, у меня там пара бутылок пива холодного есть, попьем. И ты расскажешь, что с тобой случилось за это время. И кстати, где твоя миленькая подружка? Или жена… хорошая девушка. Если бы я не любил твою сварливую мать, я бы на такой женился — ух, какая она красотка!

Я прошел к себе в комнату, залез в шкаф, набрал белья, выбрал штаны, рубаху и поплелся в ванную, смывать следы похода по загаженным дорожкам лесопарка. Мать уже приготовила мне полотенце, и я заперся в ванной, с усмешкой слушая, как за дверью препираются мои родители. Они любили друг друга, так что эти мелкие скандальчики ничего не значили. Только бодрили их. Подозреваю, что этаким способом они пробуждали в себе поутихшую страсть — говорят, что после скандалов супруги очень сладко примиряются в постели. Так-то мои родители были еще совсем не старыми — какие-то сорок пять лет, свежачок!

Задумался, омолаживаю каких-то совершенно чужих людей — какого черта я своих родителей не могу омолодить? И бабку с дедом? Уж они-то заслужили это дело гораздо больше, чем любой другой человек в любом из миров — они произвели МЕНЯ, а важнее этого ничего нет. По крайней мере для меня.

— Орнития гурода! — есть, готово. Стою в первозданном виде. Посмотрел в зеркало — и похож на прежнюю физиономию, и непохож. Как-то раньше не задумывался — вот приду я к своим родителям, и… а что «И»? Как они меня узнают?

Узнали. По голосу… и чего там мать насчет сердца? Похоже, что они что-то подобное и ожидали. Все-таки молодцы у меня родители. Впрочем, а что, у других совсем плохие? Тоже бы начали защищать своих чад и прятать их под кроватью, укрывая от зоркого ока закона. Мы же не американцы какие-нибудь. Американская мать сейчас стояла бы передо мной и уговаривала сдаться властям, мол: «Они же тебе хотят помочь!» Ага. Помочь. Отправиться на тот свет.

Хорошенько намылился, вымылся как следует. Все знакомо, все родное. Хорошо все-таки дома. Дома? Задумался — а ГДЕ сейчас мой дом? Тут? Или там, где мои жены, мои друзья? Честно говоря, я уже так привык жить в 1976 году, что вернуться сюда насовсем мне как-то уже и не хочется. Почему? Да ясно почему: там я великий маг, прогрессор, уважаемая и важная личность. А кто я здесь? Гонимый властью преступник, негодяй, маньяк. Есть разница?

— О! Вот и он, наш блудный сын! Мамаша, ты зарезала тучного тельца?

— Зарезала, зарезала — банку говяжьей тушенки. Садись, сынок, я картошки нажарила с тушенкой, пока ты там мылся. Истощал как… а плечи-то, плечи какие стали! Как у отца! Только он на обезьяну похож, а ты — богатырь!

— Чегой-то на обезьяну? — слегка обиделся папаня. — Вот, обидит походя, и даже не заметит. Не разговариваю с тобой. Давай, сынок, хряпнем с тобой по стаканчику пивка за твое прибытие.

— Приучай, приучай ребенка к выпивке! Потом будет у магазина деньги стрелять, как твой друган Леха!