Возвращение грифона

По большому счёту мне наплевать на Брежнева, хотя он чисто человечески мне нравился. Один из немногих руководителей в нашей стране, не являющийся кровавым маньяком и убийцей массы людей. Пётр сам головы рубил своим врагам, Сталин уничтожил в лагерях миллионы, кто там у нас ещё? Хватало на Руси активных, излишне активных царей и генсеков…

Заклинание подчинения прошло отлично – десять минут, и всё готово. Внешне это никак не отразилось на самочувствии – пожилой человек, как и до этого, лежал на кушетке, сопел, и смотрел на меня, начинающего манипуляции с ингредиентами для омоложения. В его глазах светилось детское любопытство, и он внимательно наблюдал за моими действиями.

– Начинайте отбор крови для операции – приказал я медсестер, стоящей рядом с кушеткой – нужно поллитра крови.

Медсестра, женщина лет тридцати пяти, довольно миловидная и приятная, согласно кивнула головой и подошла к генсеку с приготовленной эмалированной чашкой. Проверила пульс, взяла скальпель и поднесла к сгибу локтя. Охранники, стоявшие у дверей, вытянули шеи, следя за нашими действиями.

Их было четверо – высокие, стройные мужчины с грацией тигров. Двое стояли снаружи, двое внутри – и кроме того, велась съёмка с нескольких телекамер, в этом я был уверен. Дверь в медицинский кабинет довольно массивна, потому я не сразу услышал шум в коридоре. А когда услышал – было уже поздно.

Дальнейшее происходило как в замедленном действии – на моих глазах замок двери вылетел клочьями, выбитый автоматными пулями, и эти самые пули, калибра 7.62, бронебойные, со стальным сердечником, разлетелись веером по всей комнате, круша медицинскую аппаратуру. Разлетались стёкла, посуда, из стены вылетали куски штукатурки, эмалированные медицинские сосуды, пробитые пулями, летели по комнате как мячи.

Медсестра и один из охранников умерли сразу, исхлёстанные перекрёстным огнём из нескольких автоматов. Женщина упала на Брежнева, попытавшегося встать, и в её спину влетели ещё несколько пуль, пробивших её насквозь и прошивших тело старого генсека.

Прежде чем я сообразил, что нужно где-то укрыться, три пули ударили меня, и ощущение было такое, как будто по моему телу врезали бейсбольной битой – плетью повисла перебитая рука, подломилась левая нога, третья пуля вырвала из моего бока приличный кусок и вылетела наружу. Меня отбросила в угол, за тумбу какого-то прибора, и это меня спасло.

Второй охранник внутри лаборатории остался жив – он мгновенно залёг после первых выстрелов,и пули его не зацепили, пройдя над головой.

Достав 'стечкин', он открыл огонь в дверной проём, туда, откуда велась автоматная стрельба. После ответного огня в коридоре закричали от боли – видимо он кого-то зацепил, и пару секунд было тихо. Потом в комнату влетели два яйцеобразных предмета, и я вжался в пол, стараясь прикрыть голову здоровой рукой. Безуспешно. Осколки рассекли мне кожу на голове, оцарапав череп, и кровь полилась из меня буквально ручьём. Иссекло спину, посекло бедра – один из осколков засел глубоко в ляжке, дойдя до кости. Нога сразу онемела, будто в неё вкололи какое-то лекарство. Комната наполнилась кислым дымом. Погасли лампы, искрили какие-то приборы, видимо произошло короткое замыкание высоковольтных кабелей. Это напоминало электросварку, и в воздухе висели удушливые клубы дыма, в дополнение к дыму от сгоревшего тротила гранаты. Но я был жив. И это самое главное.

Голова работала со скрипом – конечно, я живучий, но всё-таки не бессмертный. Система регенерации меня подлечила, но пока что процентов на пять, не больше. Остановилась кровь, затянулись раны, но кость срастись за это время не могла.

В тёмную комнату вошли трое людей в тёмных комбинезонах, обшаривая углы ярким светом налобных фонарей. Прозвучала длинная автоматная очередь, и один из нападавших выругался – из его слов я понял, что Брежнев ещё дышал, и они добили старика. Понятно, что это был политический переворот. Кем бы не были эти люди, но они сломали все мои планы, так хорошо и славно продуманные. Я чуть не заплакал от отчаяния и разочарования. Следующее, что пришло мне в голову – Маша! Её надо выручать. Маша осталась ждать меня в комнате рядом с медицинским кабинетом.

Один из вооружённых мужчин остановился у порога, и громко сказал:

– Эй, колдун, я знаю, что ты жив! Выходи! Давай, давай, подымайся!

Только много позже я понял, что меня просто 'взяли на пушку'. Он не знал, что я жив, и крикнул на всякий случай. Конечно, я не откликнулся, и тогда тот добавил:

– Если сейчас не выйдешь – твою жену убьют. Эй, Федя, давай сюда его бабу!

В комнате темно, она загромождена приборами, и я лежал в углу так, что меня не было видно от дверного проёма. Кроме того, вероятно, эти люди меня боялись – иначе зачем бы им притаскивать наживку, чтобы выманить колдуна? Почему просто не пройти по комнате и не найти меня? И пристрелить…

Не знаю, что они там себе подумали, но через несколько минут я услышал голос Маши:

– Отпусти, сволочь! Гады! Твари! – послышался удар, и Маша застонала от боли.