Возвращение императора

— Дайте подумать… — протянул Венлоу. — Если я скажу «нет», а мы оба каким-то образом останемся в живых и продолжим… дискуссию, что случится дальше? Вы, конечно, пустите информацию о моем существовании в Тайный совет, ожидая, что они начнут заметать даже те следы, которых не оставили. Точно. Так они и поступят, недоумки. Мне не нравится такой вариант. С другой стороны, положим, я пойду с вами, соглашусь на сканирование, буду свидетелем. Возможно, ваш трибунал будет успешным, и он некоторым образом подтолкнет вперед, — в голосе Венлоу зазвучали нотки сарказма, — правду и законность; «Путь империи», как по волшебству, победит, а совет падет. Или, что более правдоподобно, их погубит собственная бездарность. Однако в любом из этих случаев я буду, в общем-то, спасен. Защищен — это точно. Может быть, я не смогу продолжать свое кровное дело, но хотя бы сумею придерживаться того стиля жизни, к какому привык.

Венлоу говорил правду. Политический убийца, если он не оказался убранным в первые же моменты после выполнения заказа или не был клиническим маньяком-одиночкой, оказывался обласкан государством до конца своих дней. Говорил он или нет — неважно; всегда была вероятность, что раньше или позже он решит рассказать обо всем, даже если в это время лишь у историков останется интерес к его словам.

Венлоу размышлял в сухой, душной тишине.

— Хорошо. Я соберу охрану и разоружу их. Вызывайте своих сопровождающих, пусть входят. Они помогут донести мой багаж до корабля. Сделка совершена.

Он протянул свою руку. Махони лишь посмотрел на него, не двигаясь.

Венлоу пожал плечами, встал и покинул комнату.

Солон Кенна посещал раньше обсерваторию всего один раз в жизни. Тогда он был юн, пьян и растерян. Сейчас он находил подобные заведения очень интересными; по крайней мере, одно, именно в сегодняшнюю ночь и если глядеть под определенным углом зрения.

Он еще раз поднял глаза на экран — вдруг бредовые видения исчезли? Нет, торчат на месте, зависнув на парковочной орбите Дьюсабла.

В момент обнаружения флотилии нестройно зазвучали все сигналы тревоги; Кенна стал бледен, а всенародно избранный тиран Уолш вообще позеленел, когда им сообщили, что это за точки маячат на экране и что это может означать. Корабли — много-много кораблей. По-видимому, Тайный совет решил, что отставка тирана Йелада была несвоевременной, и послал гвардию.

С десяток патрульных кораблей таможенной службы Дьюсабла взмыл ввысь и поплыл, громко возвещая на всех частотах связи о мирных намерениях, к стоящей в ожидании армаде. В флагманском корабле честно сидел Уолш как представитель планетной системы.

Кенна немедленно начал сооружать глухую защиту, в которую входили пластическая операция и даже отъезд из системы…

…Армада не отзывалась на прокламации мира и дружбы. Никто не видел раньше таких кораблей, хотя они явно были имперской постройки.

Уолш пришвартовался. И тут началось ликование — это оказалась флотилия роботов-танкеров. Каждый из них (а флотилия протянулась чуть ли не в бесконечность) нес АМ-2 в количестве, достаточном для жизни целой планеты в течение года по широким меркам мирного времени.

Дьюсабль лет десять — пятнадцать не видел столько топлива. Кто, черт побери, его сюда послал?

Вот когда Кенна выполз из бункера и направился в обсерваторию убедиться, что Уолш и патрульные экипажи не наткнулись в полете на флотилию галлюциногенов, — и вдруг понял.

«Боже, боже, бог ты мой!» — думал он. То, что тут замешан Рашид, он знал точно. То, что он был — в каком-то смысле — существо могущественное, — это тоже ясно. Но чтобы он был… нет, невозможно!

Кенна встал и повернулся кругом. Посмотрел на старый портрет, висящий на стене, — часть мемориальной доски по случаю открытия Имперской обсерватории Райан-Берлоу-Т’Лак. На картине в величественной позе стоял вечный император. Столь же сильно изображение смахивало и на Рашида.

Судьба, по всему видно, повернулась очень хорошей своей стороной к Дьюсаблу и солону Кенне.

Кенна размышлял о неожиданно изменившемся будущем и о том, что это может предвещать, особенно недавно избранному Уолшу. Следующие выборы… Черт с ними. Пока что. Следующих выборов не будет еще несколько лет.

Затем он решил сходить в церковь и помолиться какому-нибудь богу, чтобы тот даровал ему, Кенне, мозги — понять, что произошло и что теперь надо делать.

Впрочем, через несколько секунд он вернулся к реальности и просто заказал себе бутылку.

Махони понял, что оказался в весьма трудной ситуации.

Рикор прикатила на своем гравикресле — не захотела принять его у себя или, как это бывало, когда дела шли особенно хорошо, около огромной ванны с соленой водой — напоминании о холодном арктическом море, сокрушительных штормах и гигантских айсбергах ее родного мира.

Рикор — от усов и толстого жира на необъятных боках и до ласт — была похожа на моржа. Махони, по крайней мере, так ее и называл про себя.