Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх

- Спасибо, мне очень важна всякая поддержка моей деятельности, архисложной, сами понимаете, - протянул Энтин руку.

- Очень понимаю, товарищ Энтин, а поэтому хочу сказать вам несколько слов, - сказал Николай, беря Энтина под руку и отводя его к окну. Понимаете, - заговорил Николай тихо, - народное просвещение - такая нужная, но и трудная область, что многое зависит здесь от тех лиц, что берут на себя этот благородный труд. Качества просветителей - это не только личная образованность, но ещё и чистота, высокий моральный облик. А что же это за просветитель, который идет учить людей, невинных детей, а сам водит знакомства с людьми, обладающими запятнанной репутацией? Никакого просвещения не получится, смею вас заверить...

- Я вас не понимаю, - тоже очень тихо, с испугом в глазах проговорил Энтин. - Вы на кого-то намекаете?

- Не на кого-то, а именно на вас, - глядя прямо в обеспокоенные глаза Энтина, сказал Николай. - Вы же приятель расстрелянной эсерки Красовской, жившей на доходы от продажи женщин. Хорошенькое знакомство, надо вам сказать. А если об этом узнают чекисты, да даже пусть не они, а партийное руководство Петрограда? Ничего, кроме беды, вас не ожидает.

- Слушайте, - вдруг вскипел Энтин и яростно взъерошил свою шевелюру, осыпав плечи слоем перхоти. - Явас знать-то не знаю, а вы меня на арапа берете. Шли бы вы своей дорогой, гражданин, а то я сейчас позову кого надо, и вас как шантажиста выведут с конференции под белы руки!

- Да никого вы не позовете, Энтин, - с холодным равнодушием в голосе возразил Николай. - Ну, зовите, и завтра же о ваших связях станет известно начальству, Чрезвычайной комиссии. Ей-Богу, не нужно шума. Давайте мы с вами лучше вот о чем договоримся. Голова у вас работает прекрасно, куда мне до вас, а вот принести пользу партии, русскому народу я хочу не меньше вашего.

- Ну, ну, я слушаю, - все ещё сердито, но уже со вниманием сказал Энтин.

- Так вот, у меня созрела мысль, воплощение которой поможет организовать работу партии большевиков на новом, более высоком уровне. Я знаю, что в нашей партии очень строга дисциплина - отчетность, обязательность выполнения решений высших органов низшими. Да, все это нужно было прежде, но теперь времена другие. Нужно выступить с предложением допустить свободу действий фракций и группировок, тогда и будет осуществлен демократический централизм. А то ведь и слова нового, свежего не услышишь. Так наша партия скоро плесенью покроется, превратится в болото. Я тут набросал кое-какие мысли на этот счет, ознакомьтесь да напишите хороший, умный доклад. Прочитать его нужно будет послезавтра или даже завтра. Посидите полночи, поработайте, перо-то у вас гениальное, честное слово.

И Николай, сунув в руку молчавшего Энтина лист с тезисами, не сказав больше ни слова, зашагал прочь от просветителя русского народа.

Перерывов в первом дне работы конференции больше не намечалось, поэтому подойти к последнему из трех намеченных Николаем комиссаров, на этот раз отвечавшему за проблемы трудовой занятости рабочего люда Петрограда, пришлось почти у самого выхода из Таврического дворца. Товарищ Белогрудов был внешне прямой противоположностью просветителю Энтину грубоватый с виду, полный, с лицом решительным и даже отважным, с выпяченной грудью, выпиравшей из-за богатого шалевого воротника незастегнутой шубы.

- Чего вам? - спросил он у подошедшего к нему Николая, нетерпеливо хлопая рукавицей о рукавицу. - Спешу, автомобиль ждет на морозе, а то будем потом мотор целый час заводить.

- Да не задержу я вас, всего два слова, но очень интересных слова, делая вид, что его сконфузил важный вид Белогрудова, шепнул Николай. - Я вам от гражданочки Красовской эти два слова принес.

- Ну, ну, - насторожился комиссар и перестал хлопать рукавицами.

- Перед тем как её расстреляли за... нехорошие дела - наверно, знаете, какие - она очень меня просила передать вам её последнее напутствие: чтобы не случилось беды, какая с ней лично стряслась, нужно, говорила, во всем быть послушным мне.

Белогрудов, хоть и раздувал встревоженно ноздри, глянул на Николая свысока, чуть ли не презрительно:

- А это с какой такой стати я должен слушать вас?

- Ну, можете и не слушать. Тогда вам придется послушать товарищей на Гороховой, два. Там вам объяснят, насколько неприглядным делом для большевика, занимающего видный пост, является покровительство левым эсеркам, да ещё содержательницам домов терпимости.

Белогрудов сморщился, словно от геморроидальной колики.

- Эх, гражданин хороший, не дело ты затеял, не дело. И чего привязался к Белогрудову? Ну, говори скорее, чего ты от меня хочешь.