Возвращение из мрака

– Разумно, – согласился Карабай, с удовольствием его разглядывая. – Вижу, годы учения не прошли даром, тебя научили скромности. Но научили ли повиновению? Готов ли ты отдать жизнь за святое дело?

– О, святейший, – напыщенно, в тон вопросу, ответствовал Камил. – Если отвечу утвердительно, не будет ли это пустой похвальбой?

– Почему называешь меня святейшим?

– Нет вольного человека в горах, кто сомневается в этом.

– Или ты хитер, как змея, мой мальчик, или слишком простодушен. Запомни, святейшим можно стать только после смерти. Прославление при жизни – для глупцов и слабых сердцем.

Однако, несмотря на строгость поучения, было видно, Карабай доволен – кто чужд яду лести? Открыл бар в спинке переднего сиденья, откуда из бархатной пещерки сверкнули нарядными бобками разнокалиберные сосуды. Достал початую бутылку бурбона, две серебряные стопки.

– Что-то горло пересохло… Выпьешь со мной, Камил?

– Я не пью, но если вам угодно…

– Нет, нет, правильно делаешь… Зелье и дурь погубили слишком много блистательных джигитов. Пусть этим занимаются русские, заливая горечь поражения… Мы лучше выпьем виноградного сока, не правда ли?

Убрал бурбон, по стопкам разлил янтарную жидкость из хрустального графина.

– Что ж, мой мальчик, ты мне понравился, но у нас мало времени, поэтому приступим к делу. Отчитываться будешь только передо мной, получать распоряжения – по контрольному телефону или через посыльного. Схему сам знаешь. Если понадобится передать что-то срочное и важное, тоже знаешь, как и к кому обратиться. Но не злоупотребляй контактами. Кто ты по документам?

– Иванов Сергей Юрьевич, студент второго курса Энергетического института.

– Хорошо… Деньги на твое имя лежат в «Альфа-банке». Первая задача – легализоваться и оглядеться. С утра пойдешь на лодочную станцию в Химках, обратишься к Николаю Савелову, это наш человек. Он ничего не знает, но на работу оформит. Ни с кем не сближайся, но не дичись. Станция в полукилометре от объекта. Акцию проведем через три-четыре недели. Точная дата зависит от некоторых причин, которые тебе необязательно знать. Пожалуй, все. Хочешь что-то спросить?

– После взрыва погибнет много людей, это правда?

– Жалеешь гяуров, мой мальчик?

– Совсем нет, – улыбнулся Камил. – Простите мою самонадеянность, но я пытаюсь заглянуть в будущее. Карфаген должен быть разрушен. Москва – обитель шайтана, здесь филиал царства антихриста, целиком расположенного в Штатах. Об этом знают даже православные. Десятки, тысячи людей ничего не значат в сравнении с мировым злом.

В задумчивости Карабай склонил голову набок.

– Ты рассуждаешь глубоко, это мне по душе. Акция, которую мы совершим, можно сказать, предварительная, пробная. Но нельзя сидеть сложа руки. Чем больше ударов мы нанесем, тем скорее рухнут чертоги вселенского монстра.

– Да будет так, учитель, – воскликнул Камил.

ГОРЕ ТОМУ, КТО ПОБЕЖДЕН

Сидоркин сидел в кабинете, любовался видом из окна на Битцевский парк, но мысли у него были грустные. За четыре года много воды утекло и жизнь вроде устаканилась, но что-то все равно было не так. Что-то по-прежнему мешало вдохнуть всей грудью чистый кислород бытия. Покоя в душе как не было, так и нет. Отдельный кабинетик – это хорошо, и звездочка на погоны тоже неплохо, а что дальше? Он не молодел, время поджимало к сороковухе, а просвета впереди не видно. Новый президент, новые люди в конторе, новый старый гимн, на зловещем экране вместо оголтелых проклятий в адрес россиянского тупого быдла все чаще звучат патриотические призывы, словно в Америке или в Японии, но страна как катилась под откос, так и катится. Правда, движение замедлилось, но, может, оттого, что грабить по-крупному больше нечего. Сейчас землицу-матушку по дешевке спустят иностранцам, либо местным абрамовичам, и точка, приехали. Сунь в пасть рукав и жуй до второго пришествия, русский бездельник, сиротка, фашист.

Были, конечно, приятные моменты. К примеру, таинственный закат Крученюка. Что с ним произошло, никто толком так и не понял. Нет, наверное, поняли те, кому положено, но никак не средний состав. Тем более не понял Сидоркин, около двух лет ходивший в уволенных, зарплату получавший у Санина, который в группе «Варан» был и командир и бухгалтер, а Крученюку, который изредка справлялся, чем занимается «этот выскочка», докладывали, что Сидоркин давно спился, бомжует, опустился по жизни до плинтусов, а может, вообще засох. Обычная для конторы легенда при консервации, рассчитанная на неофитов, с Крученюком срабатывала четко. Выслушав утешительные известия, он важно кивал и произносил назидательно:

– А ведь неплохой был офицер, я ему пытался помочь. Но, как говорится, сколько волка ни корми…