Возвращение к людям

Бен, с гордостью продемонстрировали нам, возведенную из глиняных кирпичей, конструкцию, чем-то напоминающую среднеазиатские дувалы. По замыслу строителей это было внутреннее помещение, служившее для подогрева воды. А вот сама парная и скамейки в ней уже были сделаны целиком из дерева — и от этого в бане стоял терпкий, густой дух свежесрубленной древесины.

Мы устроили небольшой пир. Туча сама позаботилась о праздничном меню, полностью принявшая на себя бразды правления нашей кухней, она рассчитала сколько и чего класть на праздничный стол. Спорить с ней было бесполезно — при, вроде, спокойной внешности, крепкая и не менее здоровая, чем ее муж, старуха обладала очень строптивым характером — даже Стопарь старался не попадаться ей под горячую руку. Со мной она ругаться побаивалась — Ната пресекла такую попытку сразу и очень жёстко. Я даже поразился, насколько сурово она выговорила женщине, на много лет старше себя, как должно вести себя людям в форте, и особенно исполняя мои распоряжения. Подумав, я понял, что такое поведение моей жены, всё-таки, оправдано — двоевластия допускать было нельзя. Стопарь не вмешивался — я понял, что кузнец предпочитает не ссориться со мною ни в чём.

Баня получилась на славу. Первыми в ней искупались Элина и Ната. Они так долго находились в помещении, что мы стали волноваться. Оказалось, что совершенно зря. Просто им не хотелось покидать тёплую ванну — Бен добавил в конструкцию бани ещё и её, вырыв в полу яму и выложив ее камнями. Вышли они обе такие раскрасневшиеся и распаренные, что мне немедленно захотелось обеих…

— Ты такая вкусная… — я чмокнул Нату в щёку, одновременно оглаживая вторую девушку по ягодицам.

В баню уже шли Стопарь и Бугай — больше там просто никто не поместился! Мы ушли к себе.

— Да ну тебя! — смеясь, отбивалась Ната. — И вообще — не лапай грязными руками чистых девочек!

— Что? Ах, так!

Мы принялись бороться — Элина немедленно приняла участие в возне, и вскоре я оказался побеждённым обеими девушками. Они оседлали мои руки и ноги, с самым серьёзным видом обсуждая степень наказания, которое я заслужил своим поведением. Сошлись на том, что мне грозит обрезание, и Элина недвусмысленно принялась развязывать на мне пояс…

— Пощады!

— Ни за что!

Ната гордо продемонстрировала мне мой же нож и, дождавшись, когда вторая стянет с меня кожаные штаны, склонилась к моим ногам. Хоть я и понимал, что всё это игра, но неприятный холодок слегка кольнул мой рассудок…

— Вот, — она, улыбаясь, показала мне клок волос. — Хорошо наточил! Бреет, как бритва!

— Ната… — как можно спокойнее я показал глазами на лезвие. Она убрала его в сторону.

— Испугался?

— Есть такое…

— А зачем бы тогда ты был нам нужен? — она рассмеялась. — Дурачок ты, хоть и седой весь!

— Не седой он. Серый… — Элина, слушавшая нас молча, прилегла на мою грудь и принялась целовать мои соски. Волна возбуждения начала заполнять моё тело сверху до низу, а обе девушки, заметив действие поцелуев, прекратили смеяться и уже окончательно меня раздели. Вскоре мы сплелись в один клубок… Через полчаса, может больше, я устало откинулся на постель.

Ната, довольная и счастливая, легла рядом на плечо.

— Так хорошо…

— И мне! — Элина примостилась рядом.

Элина и Ната без стеснения лежали возле меня. Мы предавались ласкам, уже не боясь света, который на первых порах старались всё же приглушать — все испытывали некоторый дискомфорт. Но, после переселения в форт и всех последующих событий, и я, и девушки стали меньше стесняться друг друга.

Возможно, сыграло и то, что с наступлением сильного тепла мы и так ходили, чуть ли не обнаженными. Носить на себе лишнюю одежду было просто невмоготу, и, если бы не прерии с их колючками, и частыми ночевками на земле, мы, скорее всего, вообще предпочли бы одевать только набедренные повязки! Кстати, в прерии, примерно так все и одевались…

В бане побывали все, даже Ульдэ, которая как раз появилась из одной из своих постоянных отлучек. Девушка помогала нам по собственной воле. Я почти не видел её — она почему-то избегала встреч со мной. В форт она так окончательно и не переселилась, и ее дом часто пустовал. Охотница вела замкнутый образ жизни, никто ни разу не видел её, с кем ни будь, из мужчин. Но она и не могла рассчитывать на особое внимание к себе — девушка не отличалась большой красотой. Кроме того, ее специфическая внешность, очень далёкая от европейской, почему-то отталкивала многих… Сова немного рассказал нам о ней. По его словам, девушка всю жизнь прожила в таежной глухомани и с цивилизацией столкнулась буквально в последние дни, перед

Катастрофой. Она, по-настоящему, была дикаркой — такой, как если бы вела жизнь по подобию своих предков, живущих в лесах за тысячи лет до ее рождения. Мы несколько поразились этому — в наше время? Но, потом я вспомнил, насколько необозримы, могли быть просторы наших северных лесов, и как легко можно было в них затеряться, при желании, и тоже стал поддакивать индейцу. Похоже, что так оно и было…