Возвращение к людям

Охотница вышла из бани. Она парилась последней и потому была одна. Ульдэ не спеша надела на себя свой колчан и взяла лук на руку.

— Ты снова не останешься?

— Ульдэ пока не хочет свой дом. Но она помнит.

— Ты в лес?

— Нет. Синие куртки не появляются больше — зачем ей сторожить ветер? Ульдэ пойдёт на охоту, в прерии — её стрелы давно заржавели!

— Будь осторожна!

Мне было, почему-то, жаль её — всегда одинокую и неприступную…

— Ульдэ не боится зверя!

— Я вижу. Ульдэ боится самой себя…

Она заметно побледнела и, ничего не сказав, развернулась и направилась в травы. Праздник продолжился без нее.

Но жизнь приносила нам не только радости, но и незаменимые потери…

Всего через несколько дней к нам пришёл Белая Сова. Он появился не один, а вместе с Ясной Зорькой. Увидев наших друзей, мы поразились осунувшемуся и почерневшему лицу индейца и, залитыми слезами, глазам женщины. Сова глухо поздоровался и тяжело сел на предложенный ему табурет. Зорька подошла к встревоженной Элине и уткнулась моей жене в плечо. Мы все поняли, что у них что-то случилось…

— Дина погибла… — Сова разжал стиснутые губы. — Позавчера…

Мы охнули. Элина зашмыгала носом, у неё сразу выступили слезы на глазах.

— Бандиты? — я напрягся.

Индеец покачал головой. Ната усадила Зорьку и присела рядом, поглаживая женщину по руке. Сова вздохнул. Он достал трубку и принялся набивать её вздрагивающими руками. Я никогда раньше не видел своего приятеля в таком виде…

Он судорожно затянулся и, смотря куда-то в даль отсутствующим взглядом, произнёс:

— Она сразу… Как ужасно, — он сейчас говорил нормально, без своих обычных приёмов, к которым мы уже привыкли, и от этого его речь становилась ещё более зловещей… — Землю трясло. Все было как обычно, не сильно… Так, слегка всё дрожало и всё. Ну, мы вышли наружу… Землетрясение кончилось почти сразу, но мы захотели пройтись немного, воздухом подышать… Я поднялся на горку, оттуда далеко все видно. Уже хотели возвращаться, и тут… Дина шла впереди, шагах в десяти, наверное. Рывок, всё уходит из под ног, и всё. Нас снова тряхнуло, в последний раз. Мы с Зорькой просто упали, потом поднялись. Где Дина? Дина молчит… Давай вперёд, а уже ничего не видно. Искали — нету… Я в хижину, схватил головню из очага, сделал факел, давай снова всё обходить. Нет нигде… Мы всё обыскали, во все стороны. Ходили до утра, уже с ног падали, но продолжали искать. Не нашли…

Зорька залилась слезами. Её затрясло в рыданиях и она, заламывая руки, забилась в объятиях Наты, побледневшей при жутких словах Совы:

— Когда рассвело, мы опять стали обходить всё в округе. Пошли по той же дороге, по которой шли перед землетрясением — а там… Полоса, шириной метров двадцать, по всем признакам — разрыв. Словно земля раскрылась и снова захлопнулась. А по краям заметно, что так оно и есть — деревья, камни, что рядом лежали — ни одного. Чисто, все края голые, на несколько шагов. Как просека получилась… Тогда я понял.

У меня перехватило сердце. Я сразу вспомнил своё падение в шахту, безнадёжные поиски выхода, и тот невыносимый страх, когда я понял, что замурован в подземелье заживо… Но Дине не могло так повезти, как мне.

— Она упала вниз и земля снова сомкнулась. Как глубоко, я не знаю. Где копать, тоже. Мы в темноте шли, почти на ощупь. Она могли в середине разлома оказаться, и сбоку. А деревья, которые улетели в пропасть, были большие, из земли только верхушки торчали, как кустики. Какая ж глубина должна была быть? Мы пытались. Весь день пытались… А в ночь — ушли. К вам.

Сова поднял на меня свои глаза, исполненные муки:

— Помоги, Дар. Вас много, вместе мы ее откопаем… Скажи им, ты же можешь.

Они послушаются твоих слов. Помоги мне! Хоть проститься с ней…

Он закрыл лицо ладонями. Мы все молчали, словно воочию увидев ту трагедию, которая произошла с подругой Совы. Чудовищная участь! Я не знал, что ответить ему. Спасти Дину мы не могли, она уже погибла… Попытаться выкопать её тело, но как? Ни лопат, ни иных приспособлений у нас не было.

Доставать землю руками, углубляясь внутрь, неизвестно на какую глубину, рисковать жизнью тех, кто мне доверял… Что решить? Отказать индейцу — неминуемо и навсегда испортить наши отношения. Такое не прощают и не понимают, как бы убедительны не были все мои доводы. Собрать всех в лагере, проделать далёкий путь, приняться за заведомо бессмысленную работу, справиться с которой невозможно — как я могу отдать такой приказ?

Я потерянно молчал, опустив голову вниз. Дина, скромная, незаметная, редко улыбающаяся, с загадочной полуулыбкой и тихим, переливчатым голосом, погибла… Как нелепо, как жутко! Я лучше всех сознавал, что означает оказаться в кромешной тьме, провалиться в преисподнюю и ловить последний глоток воздуха, будучи намертво зажатым многотонными массами сырой земли… Лучшее для неё — умереть мгновенно. Но мы даже этого не могли знать… Элина подошла ко мне и встала на колени, протянув ко мне руки:

— Дар? Ну что же ты? Надо скорее идти! Ты слышишь? Скорее!!!