Возвращение к людям

Во мне что-то дернулось, я не хотел видеть, как сейчас толпа растерзает ни в чем не повинных людей! В том, что они невиновны, я не сомневался. Во всем этом была какая-то фальшь… Слишком много смертей мне пришлось видеть в те, первые дни, чтобы равнодушно взирать на гибель, пусть и совершено чужих мне, людей. Я выступил вперед и очертил мечом круг. Толпа мигом расступилась — что такое настоящее оружие, здесь понимали, и попасть под остро отточенную сталь, не хотел никто…

— Прежде чем обвинять… Пусть эти двое назовут себя — кто они и откуда? И пусть себя назовет та, которая обвиняет!

— Чего?

— А ты кто такой?

— Зачем?

Из возбужденной толпы раздался всего только один вопрос по существу, но этого уже было достаточно. Момент был упущен — свалки не получилось. Люди растерялись, от, в сущности, безобидного вопроса. Следовало закрепить успех, иначе они могли вновь быть раззадорены старухой, продолжавшей вопить под ногами.

— Может быть, их кто ни будь, знает, и может сказать — способны ли эти люди на воровство? И эта женщина — не обвинила ли она их зря?

— Ты тоже не наш! — зло выкрикнул коренастый мужчина, чем-то напоминающий

Стопаря. Но он был намного ниже и имел бегающие свинячьи глазки, которые словно налились кровью…

— Святоша… — выдохнула Тома.

Возле него сгрудилось несколько здоровых парней, и у каждого в руках имелась увесистая палка или нож.

— Ты кто такой? Тоже чужак! И тоже — вор!

Он указал на нас пальцем. В толпе, едва притихшей на секунду, вновь стал зарождаться ропот, еще мгновение, и на нас могли накинуться со всех сторон! В круг влетела Ната. Увидев, что взоры людей стали обращаться к

Святоше — очевидно, что все они только ждали сигнала — она вся подобралась и резко закинула руку за спину…

— Чего? Ах ты, сучка!

Один из парней заметил ее недвусмысленный жест и вскинул палку над головой. Раздался резкий свист — стрела впилась в дубину, заставив ее владельца испуганно отпрыгнуть назад, едва не сбив при этом рассвирепевшего монаха.

— Что здесь происходит?

Белая Сова, сверкая сурово прищуренными глазами, раздвинул толпу и встал рядом со мной. Он продолжал держать в руках лук, готовый пустить еще одну стрелу. Толпа сразу отхлынула на несколько шагов, видимо, тут знали, что с индейцем лучше не связываться…

— Вот эти двое — воры! А твои знакомые, из развалин — с ними заодно! Все пришлые — воры!

— Ты отвечаешь за свои слова, Святоша?

По тону, каким это было сказано, я понял, что события начинают разворачиваться стремительно…

— Не верю, — Сова сохранял хладнокровие. — Мои друзья не могут быть ворами. Они и так все имеют в прерии. Свободу и добычу. И они не крадут шкуры, которые, как я вижу, висят на кое чьих плечах… И еще. Все знают про Черноногих, а кто слышал про совесть Карги?

В толпе началось перешептывание.

— Разве старуха говорила хоть раз правду? Разве это не у тебя, монах, — при этих словах лицо Святоши исказилось от злобы. — Не пропала еда, когда она искала, где притулиться на ночлег? Чайка, не ожидал я, увидеть тебя в числе обвинителей, разве не ты всегда утверждала, что лживый язык Карги опаснее бродячего шакала? Ты тоже думаешь, что она говорит правду?

Из толпы донеслось неуверенно:

— Какой ей резон врать-то?

Сова спокойно повернулся к спросившему:

— Все тот же… В общей свалке урвать что ни будь для себя. А заодно, поднять свой статус. Выйти из последних, в число просто грязных — чем не почет?

Раздались смешки и одобрительные возгласы. По лицам поползли усмешки — все, что говорил Сова, по-видимому, не являлось для них секретом и не могло вызвать возражений. Но не хотел успокаиваться Святоша, он, по-прежнему, сжимал в руках свою палку и буравил взглядом молодого охотника, которого Сова назвал Черноногом.

— Ну, хватит! — выдержка у него кончилась, и он громко рявкнул. — Раскрыли рты перед этим ряженым, прости меня, господи! Пусть мешки свои откроют! А мы посмотрим… И, если рыба там — ты, Сова, лучше отойди куда, в сторонку.

А не то, зашибем ненароком. Понял?

Голос Святоши был угрожающим, но это не смутило индейца. От только усмехнулся и четко ответил:

— Обыск? Пусть так. Но, тогда надо обыскать и Каргу! Кто громче всех кричит — вор — тот, обычно, им и является!

Он кивнул Черноногу. Тот снял с плеча свой мешок и положил его на землю.

Монах кинулся, было, к нему, но Сова преградил ему дорогу.

— Нет. Пусть это сделает тот, кто не имеет отношения ни к поселку, ни к этим людям!

— Мы доверяем только себе!

Святоша насупился и стал наступать на индейца. Но тот стоял как скала, хотя монах был выше и шире его в плечах.

— А я — тем кто не способен подложить пропажу… Отойди назад, монах, я не позволю тебе оклеветать невиновных!

Редкие возгласы из уже достаточно большой толпы собравшихся послужили ему одобрением. Люди поселка и многочисленные гости обступили место скандала и теперь ждали, чем все это закончиться. Но было заметно, что желание

Святоши, самому порыться в мешках охотника и его спутницы, не встретило у них понимания… Сова обвел глазами толпу.

— Пусть этот… Из города!

Мне показалось, что это был голос Дока…

Индеец остановился свой взор на мне.