Возвращение к практике. Том 2

– Глупости говорят, уж простите! – даже рассердился он. – Это ж какой больной такое плавание выдержал бы?

– Слышала, сердце у него слабое было…

– Ну уж придумали! – возмутился моряк. – Да господин Тай здоровее быка был! Он, помнится, когда с нами ходил, в шторм помогал паруса убирать, а это работенка не для слабосильных! А уж когда в штиль посреди открытого моря попали, вода да припасы почти кончились, так половина команды с цингой валялась, а ему хоть бы что! Еще остальных заставлял вставать да рыбачить, чтобы с голоду не помереть… Если б не он, может, и не выбрались бы, вовсе отчаялись, а он знай подбадривал! И вахты стоял, бывало, когда людей не хватало, и на мачты лазал, даже не запыхавшись… Какие тут болезни!

– Всякое бывает, – вздохнула я. – Так, может, с виду, здоров, а потом разом…

– Ну, оно, конечно, случается, – кивнул Хатт. – У меня приятеля одного так удар хватил. Тоже здоровый был, а тут раз – и готово! А всего-то выпил лишку… Вот в такое верю! Но чтоб господин Тай на здоровье жаловался – никогда не слыхал. Врут люди, точно вам говорю!

Я промолчала. Очень интересно… Нет, конечно, может статься, что Тай скрывал недомогание от своих людей, знала только жена… Но не верить моряку причин не было, а с больным сердцем вытворять все то, что он перечислил, вряд ли выйдет. Во внезапный удар верилось и впрямь лучше.

Вот вызнать бы, кто проводил вскрытие, да расспросить, в каком состоянии было сердце Тая! Но этим я еще займусь…

– А знаете что, госпожа, – сказал вдруг Хатт, подумав. – Если уж дельце у вас настолько деликатное, то вы бы прямо к хозяйке и шли, а не к господину Айрину!

– А госпожа Тай, что, в делах мужа разбирается? – удивилась я. И припомнила тут же, как поговаривали: какое-то время назад женщина попыталась вникнуть в дела торгового дома, и вроде бы это ей удалось…

– Да вроде того, – неопределенно ответил моряк. – Сперва-то потешались все: ну как же, чтобы баба… прощения прошу, женщина в торговле да судоходстве что понимала – это ж смех один! Ан потихоньку, потихоньку… Слышал я, она уж с господином Айрином спорит: он-то норовит что-то провернуть этакое, а она поосторожнее хозяина будет!

– Промотает ведь наследство, – вздохнула я. – А то обманут. Конторские, поди, такие же рвачи, как мои помощнички!

– Да как же, – проворчал Хатт. – Кто-то из конторы тут жаловался в кабаке, дескать, заявилась, когда не ждали, давай отчета требовать. Все бумажки проверила, где-то недостачу нашла, такой крик подняла, господин Айрин насилу ее успокоил! Потом по складам пошла… Вот ведь! – перебил он сам себя. – Не успела мужа схоронить, а уж распоряжается вовсю!

– Раньше она что, в эти дела не лезла? – полюбопытствовала я.

– Да нет, – подумав, ответил моряк. – Было дело. Как господин Тай не вернулся в уговоренный срок, вот тут и началось. А теперь уж она во всю ширь развернулась. Но, – добавил он справедливости ради, – если платить будут как прежде, то мне и без разницы, в штанах хозяин или в юбке!

– Верный подход, – одобрила я. – А где б ее найти? Потолкую-ка и правда сразу с нею!

– А вон, на соседнем причале кому-то шею мылит, – хмыкнул Хатт и указал черенком трубки вперед. – Вроде, я слышал, в трюме какой-то товар подмок, вот будет теперь всем…

Я, прищурившись против солнца, присмотрелась. На соседнем причале действительно оказалась женщина. Рослая, статная, «справная», как выразился Хатт, с толстой русой косой, короной уложенной на голове, и, насколько я могла разглядеть, красивая. Не той хрупкой красотой, которой славятся арастенские аристократки, нет, такие лица и фигуры чаще встречаются у сельских жительниц, но от этого они не кажутся менее привлекательными. А уж голос у купчихи оказался под стать фигуре: даже сюда доносились отголоски взбучки, которую она закатывала провинившимся. Браниться не бранилась – не пристало это женщине, – но отчитывала по всей строгости, судя по немногим фразам, которые мне удалось разобрать.

Носила вдова, разумеется, траур, который шел ей необычайно, а уж сколько стоила шубка из вельской серебристой лисы, и представить не берусь, за такую любая арнайя удавится!

– Да, похоже, нужды госпожа Тай не знает, – негромко произнес Вейриш почти мне в ухо.

– Да уж, – кивнула я. – Одета дорого…

– Более чем дорого, – хмыкнул он. – Платье на ней из шепчущего сахша, я эту материю видел в жизни с десяток раз, вряд ли больше!

– Что же в ней такого удивительного? – полюбопытствовала я. О сахше я слышала, его изготовляли в южных странах, это была материя поразительной прочности и редкой красоты. Секрет ее южане хранили строго, продавали ткань дорого, но она того стоила. – О подобной разновидности я не слыхала…

– Да вряд ли вы могли услышать, – хмыкнул Вейриш. – Я вообще не припомню, чтобы шепчущий сахш продавали чужестранцам. Его и на юге-то носят только самые знатные женщины: любимые жены и наложницы правителей, дочери в лучшем случае… Он очень дорог и очень сложен в изготовлении, за него берутся только лучшие мастера!