Возвращение к себе

Катла постояла, опустив глаза и сжимая кулаки, искоса глянула, как кнутом полоснула Гербергу; посмотрела в глаза дочери и, наконец, кивнула. Девушка пошла к воротам, мать двинулась за ней. Только на мосту Скила задержалась, мать стянула с плеч шаль, накинула ее на голову дочери, да отвязала от пояса и отдала ножны с коротким клинком. Простились они молча. По сторонам стояли давешние спорщики, которым было приказано проследить изгнание. Что крылось за таким повелением? Ее могли отпустить, только попользовав на дорожку. А могли убить и завалить сухой листвой в первом же овражке.

Скила не стала ждать напутствия стражников: от околицы легкими длинными прыжками она понеслась к ближним зарослям, Охрана, конечно, пыталась догнать, но куда было тягаться обвешанным железом, похмельным мужиками с легконогой девчонкой, которая к тому же знала все тропки в округе. Не пойманная дичь шмыгнула в густое плетение кустов и была такова.

Хижину, в которой нашел девушку Роберт, они с матерью построили три лета назад.

Конечно далековато от замка, но уже больно место доброе. Росшие у подножья холма целебные травы не водились больше нигде в округе. Чтобы не зависеть от погоды - уродит, не уродит - и от животных, норовивших выесть драгоценные побеги, женщины огородили славное место, завели грядки.

Мать знала, куда пойдет дочь. Но она не могла предположить, что уже через несколько дней неосторожная Скила выберется на дорогу и нос к носу столкнется с отрядом из замка. К несчастью зарослей по обочинам дороги в этом месте не было.

Беглянку, легко нагнали верхами. От страха она не сообразила, что ведет преследователей точнехонько к своему убежищу, а когда сообразила, было уже поздно.

Дальше она не рассказывала, только всхлипывала, да тряслась. Роберт протянул ей плошку с теплой водой, куда опустил веточку мяты. Но руки Скилы так дрожали, что приш-лось поить ее самому.

- Успокоилась? Вот и хорошо. Вспомни, сколько их было? - спросил и сам спохватился, откуда лесовичке знать счет. Но та выставила из-под плаща растопыренную пятерню и прибавила еще один палец.

- Шестеро. Один маленький, сморщенный, в длинной кольчуге?

Глаза девушки полезли на лоб.

- Не бойся сюда они не вернуться.

- Дорогу укажут. Придут другие… - безнадежно прошептала она.

- Не укажут. Оттуда, где они сейчас обретаются, пока еще никто не возвращался… во плоти, по крайней мере.

- Они умерли?

- Ага. Все разом. Не поминай их больше. Считай, Бог их покарал.

- Вашей рукой?

Догадливая. Впрочем, отвечать не стал, перевел разговор на другое:

- Мы ехали к мадам Анне. Барон Филипп мой друг, просил перед смертью, навестить ее, помочь, если случится нужда… Ты когда ее видела в последний раз?

- Перед самым… Перед тем как ушла.

- С ней все в порядке?

- Да что там может быть в порядке?! Когда в Барне эти слуги сатаны поселились, она заболела. Нас с матерью из-за того и в замок пригнали. Мать мне потихоньку шепнула после: не болезнь это - зелье госпоже подлили.

- Не понимаю. Сначала отравили, а потом лечить кинулись?

- Шептались: они клад ищут, куда госпожа золото барона Филиппа спрятала. Часть они вроде нашли, но говорят - мало, должно быть больше.

- Вот это - закрутилось! Знать бы… - посетовал Роберт.

- А вас много ли, или вы один? - несмело спросила девушка.

- Пятеро, - для верности он выставил перед собой пальцы.

- Не осилите. Их больше. И наши, кого барон на замке оставил, к ним переметнулись.

- Все?

- Герик - капитан стражи и еще один.

- Остальные их слушаются?

- Когда как. Если над головой топор висит, куда деваться?

- Как же так получилось, что вся власть от мадам Анны к Герберге перешла?

- Не знаю, когда нас в замок пригнали, она уже вовсю командовала.

- С ней только оружные?

- Нет. Двое… другие.

- Какие?

- Один, вроде, монаха. В рясе, голова всегда капюшоном закрыта.

- Почему же вроде?

- В церковь не ходит. Даже в праздники и по воскресеньям. А второй - не франк.

Только он не с ней, он позже приехал.

- Как думаешь, кто он?

- Не знаю, говор не наш.

- Из Прованса?

- Нет… не знаю… Другой - и все! Чернявый, вертлявый, везде суется. Его прогоняют, он только похохатывает. Дурака строит.

- Может, и впрямь - дурак?

- Чего же он тогда к ведьме этой, Герберге, бегает?

- Ну, дело житейское.

- Да не за тем - нe за мужской надобностью. Говорят, они там ругаются. Он на нее кричит.

Роберт задумался. Странная компания подобралась в замке Барн.

- Ты такое имя, Франков де Лебар, слышала?

- А как же? Он у мадам Анны вместо приемного сына вырос. С Филиппом, сыном барона - не разлей вода. Только, когда нас в замок пригнали, его уже там не было.

- И что по этому поводу болтают?

- Ничего. Страшно болтать стало. Того и гляди, донесут. Болтун в миг без языка останется. Такой страх в замке! Каждый норовит в щель забиться, чтобы Герберге или монаху ее на глаза не попадать.

Помолчали. Роберт осмотрелся. На улице уже совсем стемнело. В доме, согретом огоньком комелька, слоистыми серыми полосами плавал дым. Одна такая полоса отделилась и поползла в дыру под крышей. Ни на столе, ни на полке - ничего съестного.

- Как же ты столько времени без еды?