Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару

Я закончила чтение гранок романа в марте 1936 года. И очень сомневаюсь, чтобы кто-либо еще читал его в таком виде. И поскольку в то время никто никаких предложений о продаже прав на экранизацию не делал… то я продала его лишь 30 июля 1936 года, как это видно из даты заключения контракта.

Судя по тому, что пробный тираж романа, а это где-то от 50 до 90 тысяч экземпляров, был быстро распродан, я могла быть вполне уверена, что книга будет иметь успех. И к тому времени, когда я распорядилась правами на экранизацию своего романа, в стране уже было продано более ста тысяч экземпляров.

Мне надоело каждый месяц встречать в газетах подобные утверждения, несмотря на мои опровержения… Надеюсь, что, если вы когда-нибудь еще будете писать что-либо о продажах авторских прав на экранизацию, вы не станете упоминать «Унесенных ветром». Или по крайней мере напишете, что роман не был продан в гранках и что Голливуд не надул меня, поскольку за права была уплачена самая большая сумма, когда-либо выплаченная неизвестному автору за его первую книгу».

Из этого письма видно, что Пегги не хотела, чтобы из-за продажи прав на экранизацию за столь смехотворно низкую, по меркам 40-х годов, цену ее сочли глупой.

Суть дела это, однако, не меняет: права были действительно проданы Сэлзнику за 50 тысяч долларов, и более того, гранки романа получили в свое время не только помощница Сэлзника Кей Браун, но и Дорис Уорнер, Сэмюэль Голдвин, Луис Маейр и Дэррил Занук. Братья Уорнеры первыми сделали предложение о покупке еще в апреле 1936 года, тогда как книга появилась лишь в начале мая. Да и в архивах издательства Макмиллана сохранилось распоряжение о подготовке двенадцати комплектов гранок.

Вопрос в том, зачем нужно было Пегги тратить так много сил и энергии на сохранение легенды о ней самой и о ее книге? Ответ на него не только ясен, но и печален: рецензии на книгу больше не появлялись, всеобщий ажиотаж, вызванный ее появлением, был уже в прошлом, а фильм прочно занял место в ряду классических произведений. И потому без перспективы появления каких-то новых книг на горизонте Маргарет Митчелл не была больше сенсацией для прессы. Похоже, Пегги сознавала, что, лишь поддерживая эту легенду, она сможет сохранить интерес к себе и своему роману.

Это была своего рода игра с ее стороны: то она напишет своим друзьям-газетчикам и сообщит им, к примеру, о том, что фильм «Унесенные ветром» в течение пяти лет показывали в воюющей Англии, то о том, что Гитлер устроил просмотр фильма в Берлине в кругу «четверых самых близких своих приятелей». А затем эти крупинки информации появлялись в прессе, к великому «ужасу» Пегги.

Где-то накануне Рождества 1944 года Маргарет Бох заметила, как переменилась ее хозяйка: редкими стали проявления ее чувства юмора, легкомысленно стала она относиться к своему внешнему виду, а ее письма к поклонникам утратили былую живость и своеобразие.

Обе Маргарет — и Митчелл, и Бох — к этому времени уже более девяти лет провели в ежедневном, достаточно близком общении, но, несмотря на это, их отношения всегда были слегка официальными.

Пегги всегда высоко ценила своего секретаря, была благодарна ей за помощь и преданность, но черта была проведена четко и принципы отношений работодатель — секретарь неукоснительно соблюдались.

Маргарет Бох вела записи о настроениях Пегги, занося туда и некоторые наблюдения интимного характера, что дает основания говорить о ее планах написать когда-нибудь в будущем книгу о Пегги.

Так, накануне Рождества 1944 года Маргарет Бох пишет, что Пегги «часто бывает веселой», но что за этим последовал период «мрачности». А единственный раз, когда она видела свою хозяйку плачущей, был помечен февралем 1945 года, когда Пегги стирала нейлоновые чулки в кухонной раковине и нечаянно выпустила их из рук. Чулки скользнули в сливное отверстие и исчезли. По какой-то только ей известной причине это событие так расстроило Пегги, что она стояла, опершись руками о раковину, и горько рыдала, не обращая внимания на беспомощно стоявшую в дверях смущенную Маргарет Бох.

7 мая 1945 года в городе Реймсе Германия подписала Акт о безоговорочной капитуляции, и хотя Америка все еще находилась в состоянии войны с Японией, летом многие из атлантских ребят, призванных на военную службу, вернулись на родину. Их возвращение усугубило те приступы депрессии, от которых страдала в последнее время Пегги. Своим близким друзьям она объясняла, что переживает от сознания своего бессилия помочь тем атлантским парням, которые пали в боях на чужой земле.

Видения смерти преследовали ее во сне, она вновь стала страдать от бессонницы. Именно тогда Пегги пишет Грэнберри письмо со странным требованием: не уничтожать ее писем, кто бы ни попросил его это сделать. Письмо заканчивается словами: «Я погибну в автокатастрофе. Я совершенно уверена в этом».

Глава 26