Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Поэтому последуем за американской звездой и скажем, что у нас хотя бы былановой трансцеденции, а вездесущая американская АУМ, открыв восемь уровней человеческого и надчеловеческого сознания, все же не поднялась до уровня описания людей будущего и источников развития когнитивной психики. Но модель нашу на рынке идеологий не купили и не отпиарили, а значит — не признали общественно значимой. И товар остался у старьевщика на полке. И значит, модели чего-то не хватало, раз герой вослед за ней не родился и не подправил текущий миф о России.

Есть обнадеживающий аргумент, который, кстати, согласуется с идеями Ефремова, что когнитивная фаза развития цивилизации вряд ли будет привязана к территории отдельной страны. Это будет эпидемия, охватившая мир. И проиграют те люди, у которых появится «врожденный иммунитет», почти как в рассказе У. Тенна «Недуг».

Существуют книги, которые формируют картину мира. Сейчас модно проводить рейтинги, вот и спрашивают людей о том, какие книги их сформировали. Но жаль, что нельзя спросить у книг: каких людей вы сформировали? Образованных, романтичных, дружелюбных и любящих познавать? Но было сие формирование до предела дефициентно. Тех, у кого была честь, обокрали, не тронув шпаги. Тех, кто был образован, посадили на хлеб и воду. Тех, кто был дружелюбен, — подставили. А познание обесценили как лишнее занятие, не приводящее ни к чему. И они позволили это с собой сделать. Почему?

Впрочем, это глупый вопрос. Лучше спросить, зачем? Для какой точки в будущем необходимо было довести лучших представителей культуры и науки до «нищеты», «продажного прагматизма» или эмиграции, чтобы что? Видимо, чтобы они построились в полки… Или родился герой, «из нас один, который вспомнил про Зурбаган, когда пришел в Берлин».

Советская Россия не была бессюжетным государством, в ней до 1970-х гг. все время происходили события, которые волновали «зарубеж». Про нас рассказывали сказки. Страна жила в «быстром времени», которое заменялось временем медленным, приходящим, просачивающимся с Запада. Оно призывало жить спокойно, достойно и демократично, не сидеть до ночи в лабораториях, а в шесть вечера ужинать в ресторане с женой и на океане проводить уик-энд. Джинсы и автомобили быстро соблазнили страну-монаха, и Бог стал обузой для души. Божественной была мечта о рае для всех и об ответственности каждого на своем месте за строительство рая.

После распада Союза случился полный душевный крах. Богов отменили 70 лет назад, а сказку о всеобщем творчестве заменили на фирменный ларек с ценами не для всех.

Ломаться стало не за что, и люди вышли в чисто поле: молодые, еще полные убеждениями образованных родителей. В поле было пусто и холодновато. Во имя мечты, которая рухнула и осмеяна, жить как-то странно, Бога нет, и даже понятия о нем нет. Одиноко, жутко, и осталась голая материальщина Эры Разобщенного Мира.

Самые страшные процессы не замедлили проявиться в школах и в армии — двух самых консервативных структурах общества. В армии стали убивать не за подлость, а просто так — за инаковость, потому что заповедей нет, мечты, куда жить, нет — значит, бессознательное — всему голова.

Мгновенно начали воровать не половину, а все, тут же начался голод в армии, нехватка мощностей на производстве, перебои с деньгами, потому что печатать так быстро не привыкли. Дьявол открыл шлагбаум, потому что Бог давно уже не покровительствовал этой территории. Люди повалили за грань того, где раньше стыдились бывать. «А что делать!» — восклицали они и начинали ругать правительство, олигархов, президентов, чеченцев, всех, кроме себя. У них не было Бога, у них отняли идеологическую крышу, они нашли ответственного за свои «буду» и перестали формировать сюжеты, стали жить, как Д'Артаньян, в перерывах между книгами, медленно плавая по дну в обществе квартирной хозяйки, содержащей таверну. Пожалуй, в сюжете Д'Артаньян был тогда, когда ему улыбалась королева и на конце его шпаги оказывались интересы двух августейших особ. Нынче другие времена. Модно жить за забором и не светиться. Модно медленно и скрупулезно обсасывать решения, а потом не принимать их, модно страховаться от чумы, тюрьмы и упомянутых августейших, ныне правительственных особ. Последние рыцари советского небесного ОМОНа поумирали к 90-м годам прошлого века. Они никого не боялись, потому что прошли лагеря и когда-то сформировали в них элиту страны. Их сюжет был всегда динамичным, ярким: про каждую жизнь можно было снять нехилое кино, в котором производственный роман был бы частью, но не основной. Эти люди влияли на судьбы страны и мира. От них остались книги, которые сейчас надутые издатели концернов рефлекторно переиздают для тех, кто хочет «тех настоящих первых помянуть».