Возвращение королевы

Комната ничуть не изменилась за прошедшие годы. Сломанная мебель, лоскуты сгнившей ткани, погрызенные мышами клочки шерстяной набивки лежали так, словно Брат расшвырял их только что. На столе у восточного окна, прислонившись друг к другу, словно пьяные, сидели в ряд последние из сшитых матерью кукол без ртов. Именно среди них Аркониэль нашел ее куклу; место в ряду, где она сидела, оставалось пустым.

Тамир подошла к столу и взяла одну из кукол. Фигурка покрылась плесенью и поблекла, но маленькие, аккуратные стежки на ее теле, сделанные руками Ариани, были хорошо видны. Тамир поднесла игрушку к свету и вгляделась в пустое лицо. Эту куклу мыши отчего-то не тронули, и ее тело оставалось ровным и гладким. Тамир удивилась, как сильно ей вдруг захотелось унести куклу с собой. Она почему-то очень скучала по той уродливой кукле, которую ей приходилось прятать так много лет, хотя тогда это казалось тяжким бременем. Но ведь тряпичный человечек связывал ее с матерью и с прошлым… Поддавшись внезапному порыву, Тамир прижала куклу к груди. Как бы ей хотелось, чтобы мама сделала хоть одну куклу только для нее! Слезы выступили на глазах, и Тамир не стала их сдерживать, оплакивая свои детские годы, лишенные материнской ласки.

Тихий вздох заставил ее вздрогнуть и похолодеть. Она обернулась и осмотрела комнату, сжимая в руках куклу и огненный камень.

Вздох повторился, на этот раз громче. Тамир нырнула в тень у западного окна — того самого, из которого выпрыгнула ее мать в тот зимний день. Того, из которого она пыталась вытолкнуть Тамир.

«Сегодня Брата нет, и никто меня не спасет».

— Мама? — снова шепнула Тамир.

Она услышала шорох юбок, потом еще один вздох, полный боли. А затем едва слышно в воздухе прошелестело:

—  Мое дитя…

От надежды, охватившей Тамир, у нее сжалось горло. Она сделала шаг вперед:

— Да, это я!

—  Где мое дитя? Где? Где?

Слабый огонек надежды тут же угас, как это бывало и прежде.

— Мама?

—  Где мой сын?

Все повторялось, как в худшие дни Ариани. Она даже не замечала присутствия Тамир, страстно желая вернуть потерянного ребенка.

Не успела Тамир открыть рот, как от оглушительного треска едва не уронила огненный камень. Ставни на западном окне затряслись, как будто в них кто-то ломился, потом со скрипом открылись, послушные невидимым рукам.

Тамир застыла на месте, крепко сжимая куклу и в ужасе наблюдая, как из тени выплывает темная фигура и медленно, с остановками приближается к окну. Лицо призрака было повернуто в сторону, как будто он смотрел на реку за окном.

Призрачная женщина была в темном платье и что-то прижимала к груди. Она была такого же роста, как Тамир, ее блестящие темные волосы спутанными волнами падали до пояса. Легкие пряди взлетали в потоках воздуха и медленно опадали. На фоне ночного неба призрак казался живым человеком из плоти и крови.

— Ма… мама? Посмотри на меня, мама. Я здесь. Я пришла повидаться с тобой.

—  Где мое дитя? — На этот раз шепот прозвучал едва слышно.

«Где твоя мать?» — прозвучал в ушах Тамир голос оракула. Это подтолкнуло ее.

— Мама, я твоя дочь. Меня зовут Тамир. Я была Тобином, но теперь я Тамир. Мама, посмотри на меня! Услышь меня!

—  Дочь?

Призрак медленно обернулся, движения его были резкими и неуверенными, словно дух забыл, как двигается тело. Ариани держала в руке ту самую старую уродливую куклу или, по крайней мере, ее призрак. У Тамир остановилось дыхание, когда она увидела бледные щеки матери, ее знакомый профиль. Потом мать повернулась к ней лицом, и Тамир словно посмотрела в зловещее зеркало.

«Да, я действительно на нее похожа», — мелькнула в голове мысль, когда Тамир, оцепенев от страха, смотрела в глаза призрака. Мать словно начала узнавать ее… За те месяцы, что прошли после преображения, лицо Тамир неуловимо изменилось, черты смягчились, приобретя большее сходство с лицом мертвой женщины. Тамир осторожно шагнула навстречу призраку, смутно осознавая, что обе они одинаково держат кукол — на сгибе левой руки.

— Мама, я твоя дочь. — Тамир вновь искала в лице Ариани признаки понимания.

—  Дочь?..

— Да! Я пришла сказать тебе, что ты должна идти дальше, к воротам.

Призрак теперь явно видел ее.

—  Дочь?..

Тамир переложила огненный камень в левую руку и потянулась к матери. Та зеркально повторила ее жест, протянув к ней руку. Их пальцы соприкоснулись, и Тамир ощутила руку призрака — осязаемую, как ее собственная, но смертельно холодную, как рука Брата.

Не задумываясь, Тамир сжала ледяные пальцы.

— Мама, ты должна отдохнуть. Ты не можешь больше здесь оставаться.

Женщина придвинулась ближе, всматриваясь в лицо Тамир и как будто пытаясь понять, кто перед ней.

Слезы полились по щекам Тамир.

— Да, это я.