Возвращение короля

Сейчас, в густом вечернем сумраке, Фродо сидел, свесив голову почти до колен, устало уронив руки со слабо подергивающимися пальцами. Сэм с болью смотрел на Хранителя, пока тьма не разделила их. Нечего было сказать и нечем было подбодрить друга, и постепенно сознание Сэма заполнили мрачные мысли. Усталость и постоянный страх отступили. Зато с новой силой вернулись мысли о еде. Лепешки не утоляли голода, только поддерживали силы. Но была у них и еще одна особенность, которая проявлялась тем ярче, чем меньше оставалось другой пищи. Они укрепляли волю, давали силы терпеть.

Нужно было принимать новое решение. Дорога, которая так выручила их, шла дальше на восток, уходя в великую тень. Гора же вздымалась теперь справа, почти прямо на юге, и нужно было поворачивать к ней. Отныне и до конца – никаких дорог, только голая, покрытая дымящимся шлаком равнина.

– Воды бы, – пробормотал Сэм. Он давно запрещал себе пить. Пересохший язык распух и теперь едва шевелился. Воды оставалось не больше половины фляги, – и это на несколько дней пути. Сэм понимал, что они не найдут больше ни капли. Наконец, устав от этих тревог, он задремал. Во сне ему виделись огни, похожие на горящие глаза и слышались странные звуки: не то дальние отчаянные вопли, не то ближние опасные шорохи. Несколько раз он вскакивал, но вокруг была только непроглядная темень. Под утро, когда он в очередной раз вскочил, тревожно озираясь, ему почудились какие-то бледные огни поодаль, похожие на глаза, но они вскоре мигнули и погасли.

Страшная ночь уходила медленно и неохотно. Здесь, вблизи Горы, воздух был какой-то мутный. От Черной Крепости наползали обрывки мрака, который Саурон ткал вокруг себя. Фродо спал. Сэм долго стоял над ним и раздумывал. Он понимал, что должен пробудить волю друга к новому усилию. Наконец, наклонившись, он погладил Фродо по голове.

– Проснитесь, друг мой, – шепнул он ему на ухо. – Пора идти.

Фродо вскочил, прежде всего поглядел на юг, но увидел Гору и сник.

– Я не могу, Сэм, – прошептал он. – Это такая тяжесть, такая тяжесть...

Сэм глубоко вздохнул. То, что он собирался сказать, говорить было нельзя, но другого выхода он не видел. Понятно было, как болезненно воспримет это Фродо, но сейчас долг был сильнее сострадания.

– Дайте я понесу его, – сказал он. – Я могу, пока силы есть, даже с радостью...

Глаза Фродо дико блеснули. – Прочь! Не трогай меня! – закричал он. – Оно мое, мое! Прочь! – его рука потянулась к рукоятке меча. Но тут же голос изменился. – Нет, нет, Сэм, – как-то безнадежно произнес он, – пойми! Это мое бремя, я никому не могу его доверить. Поздно, Сэм, милый, ты больше ничем не можешь помочь мне. Я не могу отдать Его, а если ты попытаешься отнять, сойду с ума.

Сэм кивнул. – Понимаю, – и после некоторого молчания словно вспомнил: – Слушайте, сударь, а не выбросить ли нам кое-что? – Он кивнул в сторону Горы, – незачем тащить туда ненужные вещи.

Фродо тоже поглядел на Гору. – Да, – проговорил он, – на этом пути нам немного понадобится. А в конце – и вовсе ничего.

Он отстегнул и бросил сначала щит, потом шлем. Снял тяжелый пояс вместе с мечом в ножнах, черный плащ изорвал в клочья и разбросал по ветру. – Вот! Больше не буду орком! – вскричал он. – И не возьму никакого оружия, ни светлого, ни темного. Пусть они берут меня, если хотят!

Сэм тоже снял доспехи, потом вынул кое-что из своей сумки. Каждый предмет был ему дорог, хотя бы потому, что он нес их так далеко и с таким трудом. Очень жаль было расставаться с кастрюлями и сковородками. – Помните кролика, сударь? – спросил он. – А нашу встречу с Фарамиром?

– Нет, – покачал головой Фродо. – Я, конечно, знаю, что все это было, но как-то не так. У меня не осталось ничего, ни вкуса пищи, ни памяти о деревьях и траве, ни воспоминаний о луне и звездах. Осталось только Кольцо. Я начинаю видеть его даже наяву, а все остальное гаснет.

Сэм взял его руку, крепко сжал и приложил к груди.

– Тогда, чем скорее мы избавимся от него, тем скорее отдохнем, – не найдя ничего лучше, сказал он. – То есть я хочу сказать... эх, слова все равно не помогут, – махнул он рукой и начал собирать раскиданные вещи. Ему не хотелось оставлять все это на виду. – Даже если эта тварь нашла кольчугу, – рассуждал он, – то уж меч-то ему совсем ни к чему. Руки у него и без того не слабые, даже когда пустые. И незачем ему трогать мои кастрюли! – с этими словами он снес все вещи к одной из зияющих трещин и сбросил их туда. Лязг его драгоценных кастрюль, падающих во мрак, прозвучал для его сердца похоронным звоном.

Теперь у Сэма оставалась только сумка с остатками припасов, фляга, да еще Разитель на поясе; а в кармане куртки на груди – светоносный фиал и коробочка, которую Галадриэль подарила ему самому.