Возвращение Короля

У входа в цитадель они не увидели часового.

— Значит, Берегонд ушел, — с надеждой сказал Пиппин.

Они повернули и кинулись бегом к дверям. Они были широко распахнуты, привратник лежал возле. Он был мертв, ключ от дверей исчез.

— Работа Врага! — сказал Гэндалф. — Он любит такие дела: войну между друзьями.

Он спешился и попросил Обгоняющего Тень вернуться в конюшню такими словами:

— Мы с тобой, дружище, давно бы мчались на битву, если бы меня не отвлекло другое неотложное дело. Но когда я позову, не медли.

Они прошли в дверь и спустились по извивающейся дороге. Свет потускнел, и высокие колонны и резные фигуры по сторонам дороги уходили назад, словно серые призраки.

Внезапно тишину нарушили крики и звон мечей внизу — таких звуков это священное место не слышало никогда. Наконец они вышли на Рат-Динен и поспешили к Дому наместников, чей величественный купол выступал, возвышаясь, из мрака.

— Стойте, стойте! — крикнул Гэндалф, взбегая на каменные ступени у входа в Дом. — Прекратите безумие!

Здесь стояли слуги Денетора с мечами и факелами в руках. На верхней ступени лестницы стоял один Берегонд, одетый в черный с серебром мундир гвардии: он защищал от них дверь. Двое из слуг уже наткнулись на его меч, окрасив ступени своей кровью. Остальные проклинали его, называя нарушителем законов и предателем своего господина.

Когда Гэндалф и Пиппин пробежали вперед, они услышали изнутри Дома Мертвых голос Денетора:

— Скорее, скорее! Исполняйте приказ! Убейте изменника! Или я должен сделать это сам?

Дверь, которую защищал Берегонд, распахнулась, и в проеме явился повелитель Гондора, высокий и свирепый. В глазах его металось пламя, в руках он держал обнаженный меч.

Но Гэндалф взбежал по ступеням, и люди расступились перед ним, закрывая глаза: его приход был подобен удару белой молнии в темном месте, и он наступал с великим гневом. Он вскинул руку — и меч вылетел из руки Денетора и упал в тень позади. Денетор отступил на шаг.

— В чем дело, повелитель? — возвысил голос волшебник. — Дома мертвых не место для живых. И почему люди сражаются здесь, в священном месте, когда время сражаться у ворот? Или враг проник уже и на Рат-Динен?

— Повелитель Гондора не обязан отчитываться перед тобой, — ответил Денетор, — или я уже не могу распоряжаться собственными слугами?

— Можете, — сказал Гэндалф. — Но другие могут противиться вашей воле, когда она обращается к безумию и злу. Где ваш сын Фарамир?

— Лежит внутри, — ответил Денетор, — он горит, весь горит. Они подожгли его тело. Но скоро все сгорит. Запад погиб. Все погибнет в огромном огне, все будет кончено. Увы! Пепел и дым развеет ветер!

Гэндалф, убедившись в его безумии и опасаясь, что он уже совершил что-то непоправимое, двинулся вперед; за ним пошли Берегонд и Пиппин, а Денетор отступал, пока не остановился у стола внутри Дома. На столе лежал Фарамир, по-прежнему погруженный в лихорадку. Под столом и вокруг него были нагромождены дрова, политые маслом, даже одежда Фарамира и одеяла пропитались маслом, но огонь к топливу еще не подносили. И тут Гэндалф обнаружил скрывавшуюся в нем силу: он вспрыгнул на вязанки дров, легко поднял больного, соскочил вниз и понес его к двери. Фарамир застонал и в бреду позвал отца.

Денетор, как будто проснувшись, вздрогнул, огонь в его глазах погас, он заплакал и сказал:

— Не отнимай у меня сына! Он зовет меня.

— Он зовет, — ответил Гэндалф, — но вы не можете еще прийти к нему. Прежде его нужно вылечить, остановив у самого порога смерти. И возможно, не дать его перейти. А ваше дело — участие в обороне Города, где, может быть, и вас ожидает смерть. Вы знаете это в глубине своего сердца.

— Он не проснется, — сказал Денетор. — И битва проиграна. Зачем нам жить? Почему бы не умереть вместе, рядом?

— Вам не дана власть, наместник Гондора, распоряжаться часом своей смерти, — ответил Гэндалф. — Только языческие короли под влиянием Темной Силы поступают так, убивая себя в гордости и отчаянии и убивая своих родственников, чтобы облегчить свою кончину.

И, пройдя через дверь, волшебник вынес Фарамира из Дома смерти и уложил его на носилки, на которых его принесли сюда. Денетор последовал за ним и стоял, дрожа и глядя в лицо сыну. На мгновение, пока все молча и неподвижно следили за Денетором, тот замер, во власти сомнения.

— Решайтесь! — сказал Гэндалф. — Вы нужны еще там. Предстоит многое сделать.

И вдруг Денетор рассмеялся. Опять высокий и гордый, быстро отступил он к столу и приподнял изголовье. Подойдя к двери, откинул завесу, и — что это?! — в руках его был палантир. Когда Денетор поднял его, всем показалось, что внутри шара зажглось пламя, так что худое лицо повелителя озарилось красным и выглядело так, словно высечено из твердого камня, изборожденное черными тенями, величавое, горделивое и ужасное. Глаза его сверкали.