Возвращение Короля

— А я, Денетор, сын Эктелиона, Правитель Гондора, Наместник Высокого Короля, слышу и принимаю твою клятву, не забуду ее и не откажусь вознаградить верность — любовью, доблесть — честью, а измену — мщением!

Пиппин получил назад свой меч и убрал его в ножны.

— Вот тебе мое первое повеление, — сказал Денетор, снова садясь в кресло. — Расскажи мне все, что сумеешь вспомнить о моем сыне. Садись и говори.

Ударив жезлом о серебряный круг возле кресла, он приказал подать гостям сиденья.

— У меня только час времени, — сказал он, обращаясь к магу, — но, может быть, вечером мы увидимся снова.

— А может, и того раньше, — ответил Гэндальф. — Не затем я мчался сюда, как ветер, за сто пятьдесят лиг из самого Изенгарда, чтобы доставить нового воина, как бы учтив и отважен он ни был. Разве тебе все равно, Денетор, что Теоден одержал большую победу, Изенгард разрушен, а Саруман лишился своего магического жезла?

— Нет, не все равно, Митрандир. Но мне известно об этом достаточно. — Он взглянул на Гэндальфа в упор, и Пиппин на миг почувствовал словно огненную струну, напряженно натянувшуюся между ними.

Денетор куда больше походил на великого мага, чем Гэндальф. Правитель казался величественнее, могущественнее и старше. Но не зрением, а каким-то другим чувством Пиппин постиг, что сила Гэндальфа выше, а мудрость — глубже, только величие его скрыто. На самом деле маг был старше Правителя, гораздо старше. «На сколько?» — задумался Пиппин и подивился тому, что раньше никогда об этом не думал. Древобород говорил что-то о магах, но тогда Пиппин не связал это с Гэндальфом. Кто такой Гэндальф? Из какого отдаленного времени и места пришел он в мир и когда должен покинуть его? Но непривычные мысли не удержались в голове, хоббит поднял глаза и увидел, что Денетор и Гэндальф все еще меряются взглядами, словно стремясь прочесть мысли друг друга. Денетор первым отвел глаза.

— Да… — неопределенно произнес он, — говорят, что Палантиров больше нет. Но Правители Гондора видят и знают больше многих.

Слуги принесли сиденья, столик, вино в серебряном кувшине, кубки, печенье. Пиппин чувствовал себя очень неуютно; ему показалось, что, говоря о Камнях, Денетор быстро и странно посмотрел на него.

— Что ж, повелеваю тебе начать рассказ, — сказал Правитель не то ласково, не то насмешливо. — Я воистину рад выслушать друга моего сына.

Они говорили ровно час, и Пиппин никогда потом не мог забыть ни пронзительного взгляда Правителя Гондора, ни его внезапных ошеломляющих вопросов, ни внимательного, осторожного Гэндальфа рядом. Когда час кончился, Пиппин совсем обессилел. «Наконец-то — подумал он, — теперь бы я позавтракал за троих».

— Проводите почтенного Митрандира в его покои, — распорядился Денетор. — Пусть наш новый воин живет пока вместе с ним. Имя ему — Перегрин, сын Паладина. Доверить пароли малого круга. Передать военачальникам, пусть ждут меня здесь в три часа. И ты, Митрандир, приходи тоже, когда тебе угодно. Тебя никто не остановит, разве что в краткие часы моего сна. Не надо сердиться на старика. К старости ум слабеет.

— Ну нет, благородный Денетор, — отвечал маг. — Разум покинет это тело только вместе с жизнью. Я ведь понял, почему ты расспрашиваешь того, кто знает меньше всех, когда я здесь.

— Тем лучше, — слабо усмехнулся Денетор. — Глупо отказываться от совета и помощи в такой час, но у тебя свои цели, и я их не знаю. А Правитель Гондора никогда не станет орудием в чужих руках. В нынешнем мире у Правителя лишь одна цель — благо Гондора. Дела Гондора — мои дела, и больше ничьи, во всяком случае, до тех пор, пока Король не вернется.

— Пока Король не вернется? — задумчиво повторил за ним Гэндальф. — Ладно, благородный Правитель, храни страну, покуда не настанет этот невероятный миг. В этом я помогу тебе всеми силами. И вот что я скажу еще, Денетор. Я никого не стану делать своим орудием ни в Гондоре, ни в какой другой стране, будь она велика или мала. Но когда возникает угроза всему светлому, что есть в этом мире, — это мое дело. И если хоть что-нибудь переживет надвигающийся мрак и сможет цвести и приносить плоды — это будет моя победа, даже если Гондор падет. Ты носишь имя Хранителя Цитадели, но разве ты забыл, что я тоже Хранитель?

Всю дорогу из дворца Гэндальф молчал и ни разу не взглянул на Пиппина. Провожатый привел их к дому у северной стены Цитадели. Там для них была приготовлена большая светлая комната с окнами на Реку. Тяжелые, поблескивающие золотым шитьем портьеры были раздвинуты. Из обстановки в комнате оказались лишь стол, пара стульев и скамья; в больших стенных нишах пологи скрывали альковы с солидными, пожалуй, немножко слишком широкими постелями. На скамье ожидали кувшины и тазы для умывания. Пиппину пришлось взобраться на стул, чтобы посмотреть в одно из трех высоких узких окон.

— Ты не сердишься на меня? — спросил он мага, как только провожатый вышел и прикрыл за собой дверь. — Я сделал все, что мог…

— Это точно! — неожиданно расхохотался Гэндальф.