Возвращение Легенды

— Я говорю, что же ты молчала, что подруга сказала тебе отпирающие слова? — повторил темный.

Так, мне достался либо глухой, несмотря на длинные уши, телохранитель, либо это такая односторонняя звукоизоляция: мне слышно, а меня нет. Ну-ка еще разок проверим. Я выпихнул растерянного дроу обратно в коридор.

— Теона, в чем дело? — возмутился Лаэллесс.

— Ты меня слышишь?

— Теоларинэ, открой!

— Не впущу, пока не скажешь «пожалуйста».

— Почему ты молчишь?

Ага, что и требовалось доказать.

Отворил дверь.

— Что происходит? — заладил, как попугай, темный.

— Извини, кое-что проверяла.

— Что?

— Хозяйка не велела никому рассказывать.

Ушастый, кажется, надулся:

— Да мы с Легендой тысячу лет знакомы, и у нас не было никаких секретов.

Ошибаешься, дружок.

— Не обижайся, но я дала слово.

— Понимаю, — вздохнул Лаэллесс. — Ну что, пойдем пировать?

— Слушай, что-то я устала.

— Ты же говорила, что ужасно проголодалась.

— А спать хочу еще больше. Можно тут прилягу?

— Хорошо, отдыхай. Распоряжусь, чтобы еду тебе доставили сюда. Нет, лучше сам принесу.

— Спасибо.

Только темный ушел, как за спиной кто-то зашебуршал. От неожиданности я высоко подпрыгнул и уцепился за крохотный, свисающий с потолка сталактит. И если человек-паук проделывал подобные трюки с помощью липкой паутины, то у эльфийки-паучихи связующим звеном служили вонзившиеся в камень когти и сильные пальцы.

Никого нет. Но я же четко слышал шум.

Вот звук повторился, и из-под кровати выкатился мешок. Судя по чавканью, урчанию и хрусту, внутри сидит какой-то мелкий зверек и что-то с аппетитом жрет.

Каменная сосулька не выдержала нагрузки и предательски устремилась вниз вместе со мной. Грохот падения вкупе с отборным русским матом испугал животное, и оно сперва фыркнуло, потом резко поскакало наутек, затем стукнулось о стену и в конце жалобно мяукнуло.

«Это что еще за кот в мешке?» — подумал я и осторожно ослабил стягивающий шнурок.

Наглая рыжая моська, высунувшаяся на свободу и от испуга норовившая меня поцарапать, принадлежала вовсе не Ешкиному питомцу, а Полинкиному Барсику. Уж его-то белые «носочки» на передних лапах и большое пятно вокруг правого глаза я узнал.

— Тебя-то сюда каким ветром занесло?

Пушистик, увидев знакомую, отключил агрессию, сказал «мяу», поднял хвост трубой и старательно затерся о мои ноги, при этом не забывая довольно мурлыкать.

Я взял кота на руки и, поглаживая шерстку, вдруг неожиданно осознал, насколько мы близки с этим зверем в чужом мире.

Светка

Урукхвай угасал на глазах. Другие шаманы бились-бились, но обессиленно опускали руки и уходили: ужасные раны, чересчур большая потеря крови, слишком поздно начали оказывать помощь. Скоро Рагнар его заберет.

Один только подросток, приставленный к переводчику в ученики, продолжал, как мог, бороться за жизнь раненого. А мог он пока только то и дело прикладывать к разгоряченному лбу наставника мокрые тряпки. Вот опять помчался к ручью за холодной водой.

Если клыкастый колдун скончается, больше никто не сможет со мной по-человечески поговорить. Тогда придется самой постигать язык. И обязательно же что-нибудь не так ляпну. Я себя знаю.

Пока никого нет, шмыгнула в шатер толмача.

Тот стонал, крепко стиснув зубы, метался по ложу, зрачки страдальца хаотично вращались, по лицу струился пот. Жалко. Эх, будь я настоящей светлой эльфийкой, вылечила бы. Или хотя бы ослабила мучения. Похоже, многие именно от меня чего-то подобного и ждут. Но не могу же я признаться, что молния — единственное известное мне заклинание (которое, между прочим, вообще принадлежит школе темных) и что совсем недавно запас моих волшебных слов ограничивался лишь ахалаем-махалаем, симом-селябимом и ляськами-масяськами. А нет, вру — еще крэкс-пэкс-фэкс знаю.

Шаман заметил (или почуял?) меня, схватил четки, начал их перебирать. Но ослабевшие пальцы не выдержали, связка сухих ягод упала на пол. Я подбежала, подняла, протянула Урукхваю.

Но орк не взял. Его перестало лихорадить, и он замер с остекленевшим взглядом.

Ой, умер, что ли?

Толком перепугаться не успела, потому что вернулся ухаживающий за шаманом мальчишка. Он тревожно пощупал пульсацию шейной артерии, облегченно вздохнул, приложил указательный палец к губам и жестами показал, что больного лучше не беспокоить, пусть, мол, отдохнет. Я намек поняла и пулей выскочила из шатра.

Вернувшись в свои «апартаменты», обнаружила, что так и сжимаю в руках четки старика.

«Если не могу вылечить, то хотя бы сделаю приятное», — решила я, вспомнив, что недалеко от загона с козлобаранами видела куст шиповника, усыпанный созревшими ярко-красными плодами.

Вышла наружу и столкнулась носом с Ытаргхом.

— Свел’Тана, мне необходимо ненадолго отлучиться. Пока буду отсутствовать, Гугур и Оохай присмотрят за тобой, — указал вождь на двух верзил за своей спиной. — Только не подумай, что ребята твои стражники, они — охрана. А сама ты не заключенная, а уважаемая гостья, которая скоро станет хозяйкой. Поэтому можешь свободно передвигаться в пределах лагеря. Дальше не ходи даже с ними — это опасно. Поняла?

Кивнула.