Возвращение любви

— Что? — выдохнула Ира.

Елена была бледна. Широко распахнутые глаза казались безумными. Она через силу выговорила:

— Он… — и показала рукой на телевизор. — Валерий.

Первым догадался Зотов:

— Ты увидела Углова?

— Да, — Елена прикрыла глаза. — Это был он.

— С ума-то не сходи, — тихо проговорила Ира, не сразу поверив.

— Может, старые съемки? — предположил Зотов.

Елена покачала головой.

В комнате воцарилось молчание. Зотов посмотрел на Иру. Та пожала плечами.

— Тебя оставить одну? — спросил Зотов.

— Нет-нет, — открыла глаза Елена. — Не уходите. — Она поднялась и виновато улыбнулась. — Испугала вас?

— Да что мы, маленькие? — махнула рукой Ира. — Ты уверена, что это был он?

— Теперь уж не знаю. Но когда увидела… Какие-то вооруженные люди… Горят дома… Трое разговаривают между собой… Один оборачивается к камере… Я вижу лицо…

— Мало ли похожих, — сказала Ира. — Ну, подумай сама: как он мог там оказаться?

— Я и сама сейчас так думаю. Конечно, ты права. Я ведь знаю, что он погиб. И милицейский капитан сказал: утонул в болоте.

— Это легко проверить, — сказал Зотов.

— Как? — заинтересовалась Ира. — Говори, мой умничек.

— Это что у нас было? «Вести». Надо посмотреть вечером. Оперативные сюжеты обычно повторяются.

— Точно! — обрадовалась Ира.

— Он был крупным планом? — спросил Зотов.

— Да-да, глаза, нос, брови… Только вот бородка. Такая небольшая. Он никогда не носил бороды.

— Вот что мы сделаем, — взял в свои руки инициативу Зотов. — Тащи-ка сюда альбом. Восстановим в памяти его лицо до мелочей.

— Зачем альбом? — Елена положила на стол фотографию Валерия, стоявшую на тумбочке трюмо.

Все трое склонились над фотографией.

— Видишь? — показала Ира на родинку, что темнела на левой щеке. — Особая примета. Я запомнила. Там можно разглядеть родинку?

— Наверное, — предположила Елена.

Ей самой уже казалась глупой вся эта затея, но остановить друзей, особенно Иру, она не могла. Вспоминала человека с бородкой, и ей все меньше верилось, чтобы это мог быть Валерий. И старше он явно, и взгляд совершенно незнакомый.

Почему же так закричала она? Чего испугалась? Неужели где-то в глубине души до сих пор верит, что он не погиб? Да разве молчал бы столько времени? Ведь он любил ее. Неужели он мог так поступить; оставшись живым, исчезнуть из ее жизни?! Но как она закричала! Как еще жива боль…

На фотографии Валерий улыбался.

— Жаль, — сказал Зотов.

— Чего тебе жаль? — спросила Ира.

— Если бы тот человек улыбнулся.

— Вы знаете, — оживилась Елена. — Вот где она, причина! Его улыбка. Сперва я не заметила сходства. А когда камера наехала — он улыбнулся. И тут-то…

— Обратите внимание на зубы, — сказал Зотов. — Вот на эту характерную щербинку.

Елене стало неприятно, что фотографию Валерия изучают, как рентгеновский снимок.

— Ну, хватит, — сказала она и, взяв фотографию, поставила на место.

Зотов тут же все понял и завел разговор на совершенно постороннюю тему. Все трое словно сговорились: ни разу не упомянули имени Валерия, разве что тайком друг от друга поглядывали на часы.

С приближением семи вечера Елена все больше нервничала. Это чувствовалось по тому, как она рассеянно улыбалась, отвечала невпопад и делала какие-то ненужные движения: то салфеткой принималась вытирать невидимую пыль на столе, то брала апельсин, крутила в руках и клала на место…

— Так! — воскликнула Ира. — Все удобнее сели. Будем предельно внимательны.

Началась передача. Сперва какие-то официальные сообщения. Потом пошел сюжет из «горячей точки». Вооруженные люди… Горят дома… Плачут женщины… Дети непонимающе смотрят на взрослых… Возле БТР стоят трое военных. Один из них оборачивается. Что-то говорит, должно быть, оператору. Потом внимательно слушает. Видимо, тот ответил. И человек улыбается…

Это был Валерий. Сомнений не оставалось. И родинка на левой щеке, и щербинка на верхнем резце. Это был он, живой, здоровый, с автоматом в руке. И улыбался!

Не укладывалось в голове — как это могло быть!

Ира так и сказала:

— В голове не укладывается.

— Н-да, — произнес Зотов после долгого молчания. — Ситуация. — Он налил себе водки, сказал: — И тоста не придумаешь.

Выпил, поднялся. Постоял, тупо глядя в стол. Потянулся было снова к бутылке, но слабо махнул рукой и пошел одеваться.

— Ира! — заглянул в комнату уже в пальто. — Ты оставайся с Еленой. Константину Васильевичу я позвоню. Не беспокойся. Не оставляй ее одну.

Елена сидела в кресле, совершенно заторможенная. Ира спохватилась, побежала на кухню, принесла в стакане воды. Елена отпила самую малость и отстранила стакан.

— Как он смел?.. — посмотрела на Иру. — Как он смел столько мучить меня?

— Что тебе сказать? Тут и слов не найдешь. Ясно одно: это он. Ошибки быть не может…

Елена со стоном уронила голову на грудь.

Следующие несколько дней прошли в каком-то сумбуре: в голове была сумятица, как случается в квартире с вещами при переезде, — все разбросано, обо все спотыкаешься и ничего не найдешь.

Помог прийти в себя, чего Елена не ожидала, Дмитрий Зотов. Однажды встретил ее на остановке возле школы. Поздоровался, немного помялся и сказал: