Возвращение любви

Я ушел в отведенную мне комнату, лег и долго ворочался без сна. Меньше всего думал о предложении Сергея. Мысленно я согласился уже тогда, когда он только заговорил о возможности стать профессиональным наемником. Другое беспокоило меня — почему я так легко согласился на это?

Истосковался по оружию, подобно Сергею? Вряд ли. Захотелось вновь ощутить себя командиром? Тоже нет. Я уже начал находить неизвестные доселе прелести в гражданской жизни.

Может, хочется убивать людей? Глупость. Никогда мне этого не хотелось. В Афганистане стрелял в душманов, потому что те стреляли в меня. У того, кто открывал огонь первым, было больше шансов выжить. Важно, чтобы тебя не опередил противник. Тогда я убивал, обороняясь. Ни в каких других случаях я не считал себя вправе отнимать жизнь у другого человека, как бы этот человек ни был мне антипатичен.

Тогда, в тайге, я боялся смерти, а теперь не боюсь. Потому что тогда я любил, а теперь, как мне казалось, любви уже не было. И не оставалось надежды, что когда-нибудь смогу полюбить. Мы, Угловы, все однолюбы. Мир превратился в пустыню, жизнь в которой не особенно прельщала. А не хотел сводить счеты с жизнью, потому что считал это грехом. Вообще же перспектива расстаться с жизнью не пугала.

Зачем же мне тогда деньги? Задав себе этот вопрос, я на некоторое время задумался. Разгадка явилась довольно скоро. Я все-таки не верил, что погибну. И все-таки хотел найти любовь. Ведь даже любовь продажной шлюхи чего-то стоит. В частности — денег.

С этим мыслями я уснул.

Наутро меня разбудил вежливый стук в дверь.

— Валера, просыпайтесь, завтрак уже на столе, — послышался голос Маргариты.

Я по-солдатски быстро вскочил, оделся, заправил постель. Умывшись, прошел на кухню и приветствовал сидящего у окна на табурете Сергея.

Маргариты как раз не было и Сергей торопливо спросил:

— Ну, что ты надумал?

— Ты меня убедил. Я согласен. Хоть к черту в пасть. Лишь бы не надули нас с оплатой, как твоего батюшку.

— Насчет этого не беспокойся, — утешил Мешков. — Наймом на такую работу занимаются очень солидные люди, и гарантии у них серьезные. Об одном прошу — ни слова Рите. Она не должна ни о чем догадываться, иначе помрет тут со страху за меня. Пусть думает, что мы с тобой едем на сезонные работы. Согласись, это не так уж далеко от истины.

Я равнодушно пожал плечами. По-моему, Маргарита и впрямь относилась к тем людям, которые предпочитают сладкую ложь горькой правде.

Сергей ссудил меня деньгами на карманные расходы, и я целыми днями гулял по Москве. Сам он в это время уточнял с нанимателями последние вопросы о характере работы и об оплате. Про таких, как он, нельзя сказать — готов удавиться за копейку, но за солидный куш будет гнать пешком лягушку до Вологды. А коли он своей выгоды не упустит, то и я, как напарник, не останусь внакладе.

В начале следующей недели мы вместе посетили какую-то фирму, размещавшуюся на окраине Москвы. В роскошно обставленном офисе человек в черных очках молча пожал нам руки и предложил присесть за большой круглый стол. Нам дали на прочтение по два экземпляра договора, текст которого был составлен просто уникально: напрочь отсутствовали слова «боевой» или «военный».

Получалось как бы, что мы и впрямь нанимаемся в сезонные рабочие. Но — с высокой сдельной оплатой труда и с обязательством безукоризненно выполнять любые приказы вышестоящего начальства. Этот договор можно было толковать и так, и эдак. Но мне и Сергею ничего другого не оставалось, как только подписать его.

Когда мы вышли на улицу, Сергей достал из внутреннего кармана куртки толстую пачку долларов.

— Это — задаток, — пояснил он. — Нам Даются две недели на то, чтобы их прокутить. За это время, по логике наших нанимателей, жизнь настолько нам опостылела, что мы с радостью баранов кинемся на бойню.

Только и оставалось взять да и проблеять бараном.

— Лично я кутить не собираюсь, — поделился личными планами Сергей. — Мне предстоят крупные семейные траты. А ты?

— И я пока не собираюсь. Лучше в банк положу, пусть проценты набегают.

На том и порешили.

А через две недели, быстро собравшись, мы уже отбывали «на сезонные работы».

Маргарита, приехавшая проводить мужа, плакала в голос.

— Пять месяцев!.. — сквозь слезы повторяла она. — Что это за работа у вас такая на Кавказе?.. Ты же, Сережа, станешь там засматриваться на других женщин и забудешь меня…

Всякий раз эта мысль вызывала у нее новый поток слез.

— Вот уже тебя-то Рита, я точно никогда не забуду, — клятвенно заверял Сергей, и я, превосходно отличавший, когда мой друг врет, а когда говорит правду, чувствовал, что на сей раз он искренен.

Лично мне наблюдать сцену их расставания было горько. Горько оттого, что хотелось, чтобы и меня также провожали, чтобы и у меня на плече плакал любимый человек, чтобы и меня не хотели отпускать в эту ужасную неизвестность…