Возвращение мастера и Маргариты

Шарль и Батон неистово топили камин в гостиной Холдингового центра папками с отчетностью о проделанной работе. Примерно так выглядел особнячок в конце лета 1917, когда сорокалетний князь Волошин исторически сжигал фамильные документы среди вопящих нянек, гувернанток, тюков, чемоданов, клеток с попугаями и тявкающих мопсов супруги. Все смешалось в покидаемом доме.

Свите Роланда предстояло отступление, в отличие от князя, - логически обусловленное. Восточная роскошь комнаты выглядела пыльной декорацией, которую скоро растащат по частям дядьки с сумрачными лицами, имеющими признаки трудной судьбы и некомпенсированного похмелья.

- Ну что ж, на Земле всему приходит конец. В этом весь юмор тутошнего представления, как мы заметили. - Философски вздохнул Шарль, опуская в огонь "Дело Эйнема-Бермудера" вместе с конфетными коробками, а вслед за ними - книгу в красных тюльпанах. Побрезговав конфетами, а может быть, оставив их на десерт, огонь с урчанием набросился на "Сердце ангела".

- Поработали, и хватит, - Шарль добил коробки кочергой. Конфеты дали обильное пламя, и в воздухе запахло парикмахерской. Он спохватился, вспомнив о чем-то и взялся за телефон: - Дежурный восемьдесят седьмого поста? Капитан Зыков говорит. Зафиксируйте сигнал: темно-серый "джип -чероки"... В багажнике контейнер с неизвестным веществом. Предположительно - уран. Да. По виду - банка турецкого масла. Оливкового, очищенного. Кодовое слово на этикетке "девственное". Записали? Диктую по буквам: Денис, Елена, Варя... Да, да, именно. Вот суки, над самым святым глумятся... Пассажиров задержать, контейнер отправить на экспертизу.

- Что еще за дела с ураном? - поинтересовался кот, просматривая с ностальгическим трепетом "Дело о кальсонах" и запрос на включение Амарелло в компанию "Женщин в театре".

- Да пальцевские чудилы расшалились. Преследуют милую даму и могут явиться туда, где вовсе не следовало бы портить воздух их присутствием, Шарль продолжил работу у камина, отправляя в огонь документы. - А банку с маслом не фиг было им у деревенского нищего красть? Приехали, напакостили, парня забрали, так еще масло и ананас сперли.

- Здесь целая кипа поздравлений с Рождеством и с Пасхой! Наприсылали, пока нас не было. Жечь или подарить людям?

- Что-то им САМ-то в эти свои празднички на подарки не расщедрился? Ну, понимаю, объявил бы: " В честь светлого Моего Рождества не случится на Земле ни одной мученической смерти, ни одной жуткой катастрофы, а страдальцы безвинные хоть на день сей великий от боли и страданий освободятся". Вот и было бы чему радоваться, кого добрыми молитвами восхвалять, - Шарль забрал открытки и отправил в огонь.

- Так вдохновенно выступаешь, словно прошел курс атеизма в местной партийной школе. Сказано же в Писании - кто на Земле больше безвинных мук примет, тому у них более комфортабельное проживание обеспечено. Ну, вроде, за все надо платить. От каждого по страдательным возможностям, каждому - по муке его. Помучался - получай свое. Великомученник - считай, святой.

- Тогда пусть ОН в честь своих празднеств землетрясение что ли устраивает или иные массовые катаклизмы, чтобы достойных поощрения невинных жертв расплодить, но не особо с муками -то затягивать. Прихлопнул одни махом в особо крупном масштабе и забрал на реабилитацию в райские кущи. Так нет, страдания им нужны. Ты в больничные палаты и хосписы загляни, не говоря уже о "неблагополучных зонах проживания". У нас это садизм называется, - морщился от дыма Шарль.

- Честный ты Шарль, сострадательный. Эх, жаль такого парня терять! Ты был настоящим боевым другом, - вздохнув, Батон поднял палец: - Чу!

Оба прислушались. Внизу что-то захлопало, словно открыли несколько бутылок шампанского.

- Похоже, в Амарелло стреляют. Вот не люблю я свинства!

- Будем стоять до последней капли крови? - осведомился Батон, наблюдавший в овальном зеркале за происходящим в холле. Там двое гибких и черных, словно Мишель Пфайфер в кошачьем комбинезоне из "Бетмена", проворно проникли в холл и совершенно цинично пристрелили бедолагу Амарелло. Кривоногий швейцар в лосинах и эполетном мундире некрасиво корчился на антикварном персидском ковре.

Один из прибывших, вооруженный пистолетом, деловито выпустил в затылок умирающего пару контрольных пуль и двинулся по лестнице вслед за напарником, державшем наготове короткоствольный автомат.

- Так что станем делать - падем смертью храбрых в бою или не окажем решительного сопротивления? - уточнил Батон.

- Однохренственно, - отозвался Шарль полюбившимся словом любимого героя любимой книги про козленка. Затем, заметив вошедших, поднялся, роняя с колен папки и задирая к ушам короткие руки. Глубокая озадаченность, исказившая его лицо, перешла в смертельный испуг.

Двое в черном замерли в дверях, оценивая скрытые возможности противника - мордатого толстяка с поднятыми руками и придурка в разбитых окулярах и цирковом прикиде.