Возвращение Матарезе

– В таком случае, говорите. Что это было за соглашение?

– Ну, года два-три назад, где-то в это время, да, ко мне пожаловал тот тип и сказал, что у него есть для меня новый клиент, богатенький дядя, у которого проблемы в семье. Знаете, это беда многих состоятельных людей…

– Пожалуйста, вернемся к соглашению.

– В нем не было ничего противозаконного, ни с чем таким я не стал бы связываться, ни за что. Просто меня попросили оказать профессиональное одолжение одному видному человеку из очень благородного семейства. Только и всего, и я готов поклясться на могиле матери, что это все.

– О каком профессиональном одолжении, мистер Нойес, шла речь?

– Ну, все было просто, как дважды два, да. Понимаете, как только этот парень попадал на своем красном «Ягуаре» в беду, он звонил нам, мы подгоняли эвакуатор туда, куда он говорил, и забирали машину.

– Речь шла об авариях, я правильно понял?

– Да, были и аварии, но не только.

– Вот как? – удивленно поднял брови Джеффри Уэйтерс. – И что же еще?

– Ну как же, сэр. Этот человек… в общем, у него было что-то с нервами, да, что-то вроде… ипохондрии – только чихнул, надо сразу бежать к врачу, вы понимаете, что я хочу сказать?

– Вообще-то не совсем, – признался глава МИ-5. – Если вам не трудно, объяснитесь.

– Ну, понимаете, он мог сказать, что двигатель стучит, хотя на самом деле с двигателем было все в порядке, или ему начинал слышаться скрип в окне, который пропадал, когда машину доставляли к нам, – может быть, всему виной были несколько капель дождя, попавшие на резиновый уплотнитель. Я вам вот что скажу, господа: своими жалобами и придирками этот тип мог мертвого достать, но мы исправно высылали эвакуатор, а он оплачивал все счета.

– Давайте перейдем к счетам, – сказала Лесли Монтроз, скромно стоявшая слева от Камерона. – Насколько я поняла, у вас были проблемы с бухгалтерской фирмой, которая вела дела Хеншоу – точнее, семейства Брюстеров.

– Вы имеете в виду контору «Вестминстер-Хауз»? О, но я не стал бы выражаться так сильно, мэм. В конце концов, у нас своя работа, а у них – своя. Да, платить деньги они не спешили, но я уж как-нибудь мог это пережить, работой своей я доволен, да. Рано или поздно они все-таки раскошеливались, так что тут жаловаться не на что, особенно если речь идет о таком клиенте, как мистер Хеншоу.

– Как звали того человека, который два или три года назад предложил вам Хеншоу в качестве клиента? – спросил Уэйтерс.

– Если он и назвал свою фамилию, то так тихо, что я ее не расслышал. Он сказал, что представляет частный торговый банк, который присматривает за интересами Хеншоу.

– Какой банк?

– Этого он не сказал.

– Вам не пришло в голову спросить у него, почему нельзя направлять счета за ремонт прямо к нему, раз он является банкиром Хеншоу?

– О, тут все яснее ясного. Этот человек сказал, что хочет сохранить в тайне связь мистера Хеншоу с собой и со своим банком.

– Старина, а вам это не показалось странным?

– Вообще-то да, показалось. Но, как объяснил этот человек, ясно и понятно, у богатых все не как у людей, особенно когда речь заходит об отношении мужей, жен и детей… Сами знаете, все эти доверительные фонды и правила наследования, в чем мы ни черта не смыслим.

– Итак, что же вы должны были делать?

– Все то, о чем меня попросит Хеншоу. Тут он был полный хозяин… Ну да, я подправил несколько счетов, но только для того, чтобы расплатиться за услуги эвакуаторов, клянусь! Конечно, все это напоминало дурдом, но к нам нечасто обращаются такие клиенты, как Хеншоу и Брюстеры. Я хочу сказать, такие крутые, о которых пишут в газетах, – уважаемые люди.

– Мистер Нойес, давайте вернемся к делу, – решительно произнесла Лесли. – Ради которого мы и приехали к вам. Как вы объясните то «прочее», указанное в счете, за которое Роджер Брюстер заплатил вам наличными? Если я не ошибаюсь, чуть меньше полутора тысяч фунтов.

– Боже всемогущий, я знал, что рано или поздно это всплывет! И я признаюсь вам как на духу: мне с самого начала не нравилось все это дерьмо – прошу прощения за свой язык, мисс. Эта статья расходов висела в моих бухгалтерских книгах почти полтора года, черт побери! Хеншоу обещал заплатить, но предупредил, что если я обращусь в «Вестминстер-Хауз», то не увижу больше ни денег, ни его самого. В конце концов это мне так надоело, твою мать… прошу прощения за…

– Прощаю, прощаю, продолжайте.

– Я был просто взбешен, и я сказал Хеншоу по телефону – я думал, что разговариваю с Хеншоу, – что или он выкладывает деньги, или красный «Ягуар» он больше не увидит!

– Так за что же вы требовали эти деньги? – не отставала Монтроз.

– Прошу меня простить, но я поклялся, что не скажу об этом ни одной живой душе.

Сунув руку в карман, Джеффри Уэйтерс второй раз достал удостоверение МИ-5; раскрыв книжечку, он произнес зловещим тоном:

– Старина, думаю, тебе лучше выложить все начистоту, или же тебе будет предъявлено обвинение в преступлении против престола.

– Преступление против престола? Только не это! Я член народного ополчения!

– Его распустили вот уже десять лет назад.