Возвращение на Голгофу

Голос священника и весь его облик располагали к себе. Орловцев, сам удивляясь своей откровенности, рассказал ему о гибели брата, о родителях, которым он не может решиться написать, о своем бессилии. Священника звали отец Александр Боярский. Он учился в Петербургской духовной академии в то же самое время, что и Орловцев в Николаевской военной академии. Доверительный разговор между ними шёл долго, и к концу его Орловцев почувствовал облегчение. Горе осталось, но обжигающее отчаяние ушло. Душа словно освободилась от тяжкого груза. На прощание отец Александр снова подвёл офицера к иконе Богородицы, и они зажгли свечи перед святым образом.

Из церкви Орловцев отправился в штаб. Война продолжалась. Германская граница осталась за спиной, хотя и была совсем рядом. Но сейчас он был дома, только теперь дом осиротел, в доме этом не было его брата.

— 13 — Первая половина сентября 1914 года

Глубокой ночью генерал Ренненкампф закончил обсуждать с офицерами штаба ход отступления армии из Восточной Пруссии. Молча встал, показывая, что совещание закончено. Без сопровождающего он тяжело поднялся на второй этаж, в свой гостиничный номер, плотно закрыл за собою дверь, впервые за долгий день оставшись один. Окончательное решение об эвакуации штаба за пределы Восточной Пруссии он принял накануне, тянуть дальше было нельзя. Завтра утром они отправятся на восток. Он ещё не знал, ехать ли через Гумбиннен или Гольдап. Что ж, решение примет в последний момент, в очередной раз доверившись своей интуиции. А сейчас надо раздеться и заснуть хотя бы на несколько часов. Постель была свежей и удобной, но тяжёлые мысли отгоняли сон.

Как так случилось, что он, уже ощутивший себя победителем, теперь должен спешно отступать? Какой злой рок вмешался в события? В апреле ему исполнилось шестьдесят лет, и эта месяц назад начавшаяся война была его войной. Самой судьбой он был предназначен стать победителем в этой войне, снискать себе славу нового Суворова. Он знал вкус жестокой силы, горечь и сладость власти и побед. Но победы эти случались не в значительных боях с противником, а то и вовсе в подавлении беспорядков на востоке империи. Он уничтожал и подчинял, он вёл полки и добивался признания во дворцах. Он знал жизнь с разных сторон, был аскетичен, но чаще расточителен, бывал сластолюбив, но бывал и сдержан. При этом всегда стремился предусмотреть всё, обезопасить себя не только от противника, но и от военного и дворцового начальства. А начальство это порой страшнее противника на поле битвы. После победы 20 августа в сражении под Гумбинненом его чествовали в Вильно как великого полководца.

И вот теперь он отступает.

Его напарник, командующий 2-й армией Самсонов, и вовсе сгубил свою армию и застрелился. А он вынужден экстренно маневрировать, спасая свою армию от фланговых охватов немцев. Отступать — другого выхода нет!

Когда барон Ренненкампф думал о себе, в его сознании до сих пор по-прежнему возникало имя Пауль. Так звали его в первые шестнадцать лет жизни в родительском имении в Эстляндии, вплоть до его поступления на службу унтер-офицером в Беломорский полк. Тогда и пришло к нему имя Павел, пришло и вытеснило детское имя. Но имя это внутри его осталось и продолжало жить — детское и беззащитное — Пауль. Как давно это было! В 1870 году он покинул родительский дом. Семья его была связана с Россией с XVII века. Среди предков его генералы и учёные, градоначальники, успешные промышленники и землевладельцы. Жаль, что отец дослужился только до чина ротмистра. Но он — Пауль — всё наверстал: теперь он — генерал-адъютант Свиты императора, командующий армией, одна из главных фигур в войне с Германией на Северо-Западном фронте. Он сам добился всего и никому не даст втоптать себя в грязь. Но, несмотря на все победы, карьерные взлёты и падения, он продолжал чувствовать себя Паулем — беззащитным ребёнком. Желая избавиться от этого чувства, он частенько принимал излишне жестокие решения, постоянно демонстрируя всем свою мужественность и решимость. Он знал за собой эту слабость, но выбора не было: его образ — решительный, жёсткий, смелый генерал, и отступать от него нельзя. На самом деле сердце его замирало, стоило ему только представить последствия своих неудач, тем более поражений. И всё это он, маленький Пауль, должен был постоянно тайком преодолевать в себе, создавая пространство для проявления мужественности боевого генерала.