Возвращение на Мару

Ночное происшествие в заброшенном доме могло показаться чуть ли не нашей совместной фантазией. Мареевка жила спокойной и размеренной жизнью. Наступил август, и жителей деревни больше всего волновал, в отличие от нас, урожай огурцов. Мы же, не обремененные хозяйственными делами, время от времени выбирались в Любимовск, где в лице сотрудницы местного краеведческого музея Ольги Петровны Никитиной встретили не только прекрасного специалиста по истории края, но и просто хорошего и отзывчивого человека. По-прежнему мы с Машей много ходили пешком, причем теперь маршруты наших походов проходили не только в окрестностях Мары. В противоположной от нас стороне, километрах в сорока находились неприметные с виду деревни, по которым можно было изучать историю русской культуры. Разумеется, добирались мы туда не пешком, но приехав в Бушино или Федяшино, Фуниково или Бараново, долго ходили по окрестным полям и перелескам. Благодаря полученным от Ольги Петровны сведениям мы знали, что в Федяшино жил офицер лейб-гвардии конного полка Леонид Николаевич Гартунг. Именно сюда он привез молодую жену — Марию Александровну, урожденную Пушкину, дочь великого поэта. Ту самую «Машку», «беззубую Пускину», которую так любил отец. Как утверждали современники, Мария Александровна Гартунг стала прототипом Анны Карениной.

А в версте от четы Гартунгов жил Николай Петрович Макаров. Еще задолго до отмены крепостного права он отпустил своих крестьян на волю. Уехав из Петербурга, живя в глуши «в нужде и холоде», Макаров создал «Полный русско-французский словарь». Труд был титанический. В мемуарах Николай Петрович писал, что вставал он в шесть утра, ложился в полночь. Два с половиной часа на отдых, остальное — работа. В конце девятнадцатого века его словарь считался лучшим. Не знаю, какова ценность макаровского труда сейчас и помнили бы потомки этого скромного и честного человека, не люби Николай Петрович играть на гитаре. И, слушая в августовский полдень стрекот кузнечиков, сидя на поляне, где когда-то стоял помещичий дом, мы с Машей представляли, как Николай Петрович, добровольно оторвавший себя от суеты «большого мира», жил здесь и работал, а в короткие часы досуга, глядя из окна на безбрежные русские поля, играл на гитаре. И однажды у него родилась мелодия, а потом и слова, ставшие песней, дорогой каждому русскому сердцу: