Возвращение не гарантируется

— Давай пойдем и сделаем себе лазерную эпиляцию! Ты же не зря ее хвалил! Только хороший салон порекомендуй…

После секундной паузы Бочкин и Фомин взорвались смехом, с небольшой задержкой к ним присоединился и Коперник. Хотя его смех был несколько напряженным.

— Все, товарищи офицеры, разбегаемся! — Кленов сунул коллегам ладонь, тяжестью, твердостью и сокрушающей способностью напоминающую топор, и побежал к машине. Серьезные дела ждать не могут.

* * *

В кабинете у замначальника СУСКа ковра не было, и он драл Колтунова прямо на новеньком, зеркально блестящем паркете, отчего легче тому не было и название процедуры никак не изменилось: Паша держал ответ на ковре у руководства. Собственно, ответа он не давал — подобное действо обычно носит односторонний характер.

— Кто тебе вообще разрешил писать письмо в Министерство обороны? — надувшись, как расправившая капюшон кобра во время атаки, орал Королев. Лицо его покрылось красными пятнами, будто орал не он, а на него. — У кого ты спросил разрешения, с кем посоветовался? Почему ты суешь нос туда, куда даже собака свой… не сует?!

Стоявший по стойке «смирно» Паша только покряхтывал, морщился и мысленно постанывал. За свой куцый стаж службы он еще не попадал под такой разнос, который совершенно не был похож на вежливые укоры киношных начальников проштрафившимся следователям. Причем там подчиненный каялся во всех действительных и мнимых грехах, мудрый начальник, не повышая голоса и не брызгая слюной, называл его по имени-отчеству, а в конце даже успокаивал, объясняя, что следователь и не полностью виноват — доля вины лежит и на допустившем просчеты в контроле руководителе, то есть на нем самом. И, конечно, в этом лакированном «разносе» не использовались оскорбительные и бранные слова, а собачий причиндал, конечно же, не назывался своими словами, как в пьяной уличной драке…

Сейчас его драли прямо противоположным образом. Причем не за то, что он заволокитил дело, не за то, что пришел пьяным на службу, не за то, что оставил под подпиской опасного преступника и тот скрылся, не за то, что не взыскан ущерб, причиненный несовершеннолетнему или инвалиду, а за то, что он пытался выяснить все обстоятельства совершенного преступления, найти виновных и раскрыть тройное убийство. Это для него было непонятно. Несколько раз он попытался возразить, объяснить все и как бы оправдаться, хотя не был уверен, что ему надо в чем-то оправдываться. Но эти попытки вызвали еще больший начальственный гнев.

— Кто ты вообще такой? — брызгал слюной Королев. — Ты понимаешь, что превысил все, что можно, — и свой уровень компетентности, и ведомственную подследственность? Писать запросы министру может только руководитель центрального аппарата СК, в крайнем случае — его заместитель! А для того, чтобы задавать такие, как ты задал, вопросы, существует военное следствие! Почему ты лезешь не в свое дело?

И Паша понял то, что сотрудники с опытом знают хорошо: его дерут не за то, что он сделал что-то неправильно, а за то, что это кажется неправильным его начальству. И оправдываться здесь бесполезно — прав ты или не прав, но прав тот, у кого больше прав! Когда до него дошла эта простая и общеизвестная служебная истина, он замолчал, потупился и молча принимал град упреков. Когда Королев выплеснул ту непонятную ядовитую субстанцию, которая кипела внутри, он успокоился и сказал уже обычным тоном:

— Ладно, на первый раз обойдешься устным взысканием. А если будешь продолжать в том же духе, то вылетишь из следствия, как пробка из бутылки. Ты понял?

— Понял, — сказал Колтунов и покаянно кивнул головой.

— Тогда забирай дело. — Королев протянул уже потолстевшую, но еще не подшитую картонную папку. — Допроси Барышникову, которая вызывала этого… Турсунова. Она свидетельница, может быть, очень ценная, но до сих пор не допрошена, потому что ты занимаешься черт знает чем!

Он начал было опять заводиться, но вовремя выпустил пар и махнул рукой.

— И потереби оперативников — направь Гамаеву отдельное поручение, поставь все, какие возможно, задачи, а копию подшей в дело! Если придется приостанавливаться за нерозыском преступников, пусть они и отвечают!

— Есть! — четко ответил молодой следователь и даже повернулся через левое плечо, как учили на военной кафедре.

— Вот это другое дело! — услышал за спиной и понял, что в глазах начальства он твердо встал на путь исправления. И хотя Паша уже уяснил, что это не спасает от грубых беспричинных разносов, ему все равно было приятно.

* * *