Возвращение ненормальной птицы. Печальная и странная история додо

Наш британский сноб не делает ни одного упоминания о деревьях и птицах, которые стоило бы увидеть вместо кур и старых леди, просто для того, чтобы обострить беспощадное осмеяние колониальной жизни, застрявшей, malgre lui*, в паутине вековой давности из причин и следствий. Вместо этого Светтенхам окунает читателя в сложный социальный процесс коллективного забытья. С момента своего вымирания додо не просто исчез из с глаз долой. Возможно, было бы точнее сказать, что он исчез из местной речи. Отчасти это радикальное исчезновение было вызвано замысловатой историей завоеваний и заселений острова различными европейскими державами, каждое из которых происходило по конкретной стратегической причине, требующей наличия территорий, и подразумевало различные планы по экономическому использованию острова. Каждая новая волна поселенцев приносила свои

* Вопреки [её] воле (франц.) – прим. перев.

собственные наследие и традиции, и культура острова постоянно менялась. Так, когда французский романист Бернарден де Сен-Пьер, живший на острове на протяжении трёх лет, вдохновился Маврикием на написание своей знаменитой идиллии «Поль и Виржини», он вернул дух того периода истории острова, который казался почти забытым, хотя прошло лишь 60 лет.Это сложное сплетение ткани социальных отношений также отчётливо выражено во внешней стороне человеческой жизни на острове. Французские колониальные постройки стоят рядом с индийскими храмами и мечетями. Год отмечен разнообразными религиозными празднествами, такими, как христианский праздник Тела Христова в июне, индуистский Махашиваратри в январе и тамильский Кавади в феврале и марте. В контрастной языковой палитре этого хрупкого сосуществования официальным языком острова является английский, преобладающий местный язык – французский, а «лингва франка» – креольское наречие.Многократные смены власти и населения помогают объяснить тот факт, что вскоре после того, как в 1715 г. ушли голландцы и пришли французы, даже старшие поколения не могли помнить про удивительную уродливую птицу. Современные исследования показывают, что уже в 1750 г. жители Маврикия даже не помнили, что некогда было такое существо. Когда были изучены записи о колониальном общественном обеде, данном в 1816 г., мы обнаружили, что, хотя на нём присутствовало несколько человек в возрасте от 70 до 90 лет, никто ничего не знал о додо из воспоминаний или традиций. Согласно известному маврикийскому историку Огюсту Туссену, в том же году английский автор отметил, что никто не помнил про додо, как было когда-то во времена, когда разворачивалась классическая любовная история «Поль и Виржини». 12 Отсутствие общего прошлого также может объяснить, почему додо столь очевидно отсутствует в любого рода народных традициях любой из культур, которые определяют современный облик Маврикия. Мы можем искать какие-то подробности, обращаясь к современным источникам; мы можем изучить «Dictionnaire des Termes Mauritiens», откуда узнаём, что на маврикийском французском юность называется l’age cochon, или похабными годами; но устного наследия, связанного с додо, нет совершенно.13 Как выразился Светтенхам, «остров знал много превратностей: он особенно сильно пострадал от первого среди всех природных законов, закона изменений».14