Возвращение «Одиссея»

– Внимание, они расходятся. Смотрим.

Тихо, спокойно все… Что, никто их них так и не дернется? Есть!

Внизу раздался шум, крики, грохнула дверь, и кто-то выскочил из здания. И сразу выстрел! Выбежавший упал прямо под окном. Григорян тупо уставился на его конвульсии. И лишь через пару секунд:

– Кто?! Почему не живым?! – от бессильной злобы кровь бросилась в лицо. – Он же ответить должен!!!

– Хитрым, сука, оказался. Ну, виноват, извини, сейчас щелбан отвесишь? – спокойно поинтересовался Бек.

– Щелбан?! На! – он с разворота съездил Беку в зубы. – Что встал?! Найди ту сволочь, что стреляла, на куски порвать гада!

Бек рванул из кабинета, на бегу вытирая окровавленным рукавом окровавленный рот.

Морячку повезло, что остался у окна и успел увидеть, как к зданию рванулся спецназ. Где только эти суки прятались?

Он выскочил в коридор. Там были только Кипа и Ваня-жид.

– Уходим! Через запасной!

Внизу загрохотали выстрелы, кто-то закричал. Кажется, Бек схлопотал свое, ну и хрен с ним, плевать на краснопузого.

– За мной, быстро!

Морячок скользнул в неприметную дверь, провел подельников какими-то совсем жуткими коридорами, потом подворотнями и, в конце концов, вывел на тихую улицу, где не было слышно ни криков, ни сирен. Вообще все было мирно, как и должно быть в богом благословенной Америке.

А в том здании, из которого они сбежали, порядок был наведен в считанные мгновения. Четверо смуглых мужчин, по-видимому, итальянцев, дисциплинированно побросали оружие и разлеглись на полу, накрыв голову руками. Перестрелка с ФБР? Да ладно, оставьте эти сказки для кино про сказочных донов.

Трое русских быков также с головой дружили, последовали примеру местных коллег. Лишь Бек рискнул показать блатную прыть и сейчас орал благим матом, держась за прострелянное колено.

Господин Эглитис по кличке «Хитрый» тоже оказался жив. Да, ранен конкретно, но шансы на жизнь не потеряны.

– Где русский коп? – по-русски же спросил Бека один из федералов.

– Да пошел ты! – этот садист решил поиграть в героя.

Федерал и не подумал возмущаться. Он присел рядом и аккуратно, почти нежно положил руку на прострелянное колено Бека, после чего тот заорал воплем, перешедшим в ультразвук.

– Так где?

– По тому коридору, третья дверь налево, – прохрипел бандит и неожиданно заплакал горючими слезами, как маленький и невинный ребенок, потерявший конфетку.

ГЛАВА XXI

Щербатов

Американская больница. Чистота, выкрашенная в ослепительно белый цвет отдельная палата, накрахмаленные простыни, цветы на подоконнике и свежий, совсем не больничный запах, ничего не болит. Красота! Если бы не память. Стоило закрыть глаза, и он вновь оказывался привязанным к стулу в той страшной комнате, а перед глазами вставало улыбающееся, почти счастливое лицо Бека, в очередной раз что-то прижигающего или протыкающего.

Первый раз от такого воспоминания он обмочился в постель. Потом научился сдерживаться. Или помогли таблетки, которыми постоянно потчевали молоденькие санитарки.

Бесшумно открывается дверь и в палату тихонько, чуть ли не на цыпочках, входит Гордон. На мужика страшно смотреть, словно это его, а не Щербатова пытали. Сколько? Два? Три дня назад? Неделю?

– Бэзил, прости ради Христа, но не могли мы прийти раньше! Все слышали, но этот гребаный дом… он же огромный, где, кого искать? Клянусь, чем хочешь, мамой, женой, детьми клянусь, нельзя было ничего сделать! Эта мразь, Бек, он бы тебя сразу кончил, как только мы бы вошли. Ну что мне сказать, что сделать, чтобы ты поверил?!

– Давно я здесь? – прохрипел Василий. Горло, губы, язык, еще недавно такие послушные. Они словно заново учились разговаривать.

– Неделю. Врачи только сегодня разрешили тебя навестить.

– Чем все закончилось?

– Взяли Бекимбаева. Эглитис погиб. Он и был вашим информатором? Жалко мужика, прими наши соболезнования. Да, также арестованы брат «Пана» и тот коп, что ему стучал. Еще семеро из того дома сидят по камерам, но это мелочь, шестерки, как у вас говорят. А эти трое поют, сдают всех и все. Пока, правда, Бек в госпитале, пулю схлопотал, но жить будет. До суда, а там как бог и судья положат. Ну и мы, в силу своих возможностей. Прощать нападение на полицейских в нашей стране не принято. И неважно, что это русские полицейские.

– Так что там с нашими милиционерами было?

– Все как ты и предполагал. Переводчик стукнул брату, тот «Пану», а тот, опять же через брата, обратился к профессиональному киллеру. Некто «Шакал», видимо, Форсайта начитался, ублюдок. И работал похоже – с клиентами лично никогда не общался, никто о нем ничего не знал, деньги через багажные ячейки брал. Пару раз клиенты пытались его установить, но без толку. Только сами под его пули подставились. А в этот раз у него времени на подготовку почти и не было, вот и ошибся с бомбой, она взорвалась, пока «Шакал» был в номере. Не сразу разобрались, потому что он был одет так же как ты, а лицо взрывом в клочья разметало.

– «Пан» – это Григорян? Что с ним? – голос понемногу окреп.